Тысяча белых женщин: дневники Мэй Додд - [112]

Наконец Маленький Волк протянул руку и с величайшей нежностью погладил малышку по щеке тыльной стороной пальцев.

– Нахтона, – сказал он, и это был не вопрос, а утверждение.

– Да, – сказала я неверным голосом. – Да, мой муж, это твоя дочь.

– Нахтона, эмо-онахе, – сказал Маленький Волк, глядя на нее с улыбкой, и его лицо осветилось отцовской гордостью.

– Да, так и есть, – сказала я. – Правда, твоя дочка очень красивая?

– Эпехева-э, – сказал он, кивая с чувством глубокой радости. – Это хорошо, что Хе-амавехо-э, Вождь Чудесное Снадобье послал мне белое дитя, чтобы научить нас новым обычаям. Идущая-Против-Ветра все мне объяснила. Все именно так, как сказал белый монах. Эта малышка – во-эстаневесто-манэхе, наш Спаситель. Махео послал нам белое дитя, Иисуса, чтобы повести наш народ в землю обетованную.

Я была глубоко тронута наивностью, с которой Маленький Волк объяснял себе свое отцовство, и не могла сдержать улыбку, слушая его переложение библейского мифа. После нескольких месяцев проповедей преподобного Хейра, а затем – простодушных рассказов отца Антония индейцы впитали странный религиозный гибрид, основанный частично на их собственных верованиях и частично – на христианских. Возможно, так и должно быть и уж конечно смысла в этом ни больше ни меньше, чем в любой другой религии.

– Мой муж, – сказала я мягко, – Иисус был мальчиком, а не девочкой. Это не Спаситель, это просто наша маленькая дочка. Наша дочь. Твоя дочь и моя дочь.

– Хоу, – согласился он. – Я понимаю. На этот раз Спаситель – девочка. Это тоже хорошо.

Я рассмеялась и сказала по-английски:

– Я не совсем Дева Мария, но если ты так хочешь, мой муж, почему бы нет, черт возьми!

28 января 1876 года

Вот так и получилось, что моя девочка, дочь Джона Бёрка, стала известна по всему лагерю как святое дитя – во-эстаневесто-манэхе, Спаситель – посланник Махео, самого Господа Бога, в дар шайеннскому народу, белое дитя, которое поведет новое поколение шайеннов в новый мир. От желающих взглянуть на нее нет отбоя – все видят в ней чудо и одобрительно приговаривают при виде ее молочно-белой кожи; многие приносят ей дары. Думаю, капитан Бёрк оценил бы пикантность ситуации!

Я не собиралась раздувать этот спектакль, но и не осмеливалась развеивать заблуждение моего мужа. Я поговорила об этом с отцом Антонием, исповедалась ему, не скрывая ничего. Он согласился, как и другие, что, если рассказать Маленькому Волку правду, не выйдет ничего хорошего, а кроме того, это невероятное событие может сильно повлиять на тех шайеннов, что еще упорствуют против прихода в агентство.

– В Царстве Божьем не бывает случайностей, – сказал наш Антоний. – Возможно, твое дитя, Мэй, было избрано, чтобы продолжать Его дело на Земле и нести Слово Божье язычникам.

– Неужели вы сами верите в это? – сказала я со смешком. – Она ведь просто ребенок, моя дочь, разве нет? Мне этого довольно.

Естественно, кое-кто из моих белых друзей, прежде всего бестии Герти и Дейзи, безжалостно дразнят меня насчет моей дочери, над которой все благоговеют. Теперь наконец белое общество поставило жирную точку в вопросе моих отношений с капитаном, однако никто как будто не держит зла на меня, да не особенно удивлен.

Дейзи, сама на сносях, пришла взглянуть на ребенка; буравя меня своими насмешливыми глазами с тяжелыми веками, она хитро улыбнулась и сказала с мягким южным выговором:

– Ну рази это не вылитый Иисусик? Я стока о тебе наслышана, милочка моя. В лагере только и разговоров, что о тебе-э.

И она покачала головой в изумлении.

– Знаешь, Мэй, – продолжала она, – ты единственная девушка из всех, кого я знаю, кто совершила – ну еси не прелюбодейство, то уж всяко – предалась безумной блудодейской страсти прямо на пороге своей брачной ночи – и за это еще охватила такую награду, что все поверили, будто твой белокожий плод разврата – батюшки святы! – это не кто иной, как сам младенчик Иисус. Вот уж свезло тебе, милочка, так свезло. В толк не возьму, как тебе все это удалося провернуть?

– Чистое везение, Дейзи, – призналась я со смешком. – Простая слепая удача.

– А думаешь ли ты дать знать бравому капитану, что он стал папочкой? – спросила она.

– Если ему когда-нибудь придется увидеть этого ребенка, он, конечно, узнает, – ответила я. – Но сейчас я замужем за Великим Вождем, Маленьким Волком, и, насколько я могу судить, этот ребенок официально признается его дочерью… Как бы то ни было, а такая ситуация немало смутила бы доброго католика-капитана, если бы это стало известно его друзьям-офицерам и остальным сослуживцам.

– Ох уж эти мне мужчины, – сказала Дейзи и издала отрывистый, резкий смешок. – Им никада на ум не придет, что все беззаконие от них-то самих и исходит в первую очередь. Таков точь-в-точь и негодник мистер Уэсли Честнат… А я-то думала все это время, что мы с ним поженимся…

– Это от него ты понесла, Дейзи? – спросила я. – Я и не знала.

– Да, от него, – сказала Дейзи. – И отдала малышку в приют. О чем с тех пор жалею каждый божий день. Но то дитя, что я ношу теперь… моего негритосика. Его я оставлю, хоть там какая напасть.

29 января 1876 года