Тяжкие повреждения - [53]

Аликс немного оживилась, Джейми нет. Айла глубоко вздохнула и почувствовала, как разрастается лед в ее груди.

— Нам нужно держаться вместе и понемногу двигаться дальше, решая по одному вопросу за раз. Так что решайте, пойдете ли вы завтра в школу, а я пока позвоню адвокату. Идет?

Мелкие задачи, подумала она, небольшие шаги, так это можно вынести. Прыгнешь, рванешься, и треснувшее, хрупкое стекло под ногами провалится. Так ей казалось. И она не хотела, чтобы ее дети поранились осколками.

Хотя все равно поранятся. Теперь этого не избежать.

Она так хотела понять, что делать. Она так хотела, чтобы Джеймс понял, что делает, прежде чем бросаться на девочек в кабинетах и кладовках.

— Сначала мне нужно позвонить Бетани, — внезапно сказал Джейми.

Айла была изумлена; она пока не готова была звонить даже Мэдилейн или Мартину, не говоря о родителях Джеймса, даже не очень понимала, как рассказать обо всем адвокату Джеймса, которому, как она осознала, придется передать дело кому-то из своих партнеров, более сведущему в уголовном праве.

— Я недолго. Я не буду с ней болтать, я просто хочу знать, не сделал ли он с ней что-нибудь.

Господи.

— Нет, только не папа! — выкрикнула Аликс. — Он не мог!

Казалось, это что-то из «Алисы в Стране Чудес»: Аликс уменьшилась и снова стала маленькой девочкой, Джейми на глазах состарился. Айла гадала, кем стала она сама. Кем-то не слишком приятным. Но продолжавшим держаться оледеневшими пальцами.

— Тогда давай, — сказала она Джейми. — Адвокат подождет.

Она обняла Аликс, погладила ее пылающие волосы, почувствовала, как они пружинят под ладонью.

— Все будет хорошо, милая, не волнуйся, мы со всем справимся, понятно, что ты расстроена, но все как-нибудь уладится. — Она сама не понимала, что говорит, понимала только, что лжет.

Джейми тоже понимал.

— Черта с два, — сказал он и пошел звонить Бетани.

Нет, ну а что Айла должна была сказать рыдающему ребенку, девочке с разбитым сердцем? Что-нибудь умное?

Но что-нибудь она делать все-таки должна. По крайней мере, проявлять материнскую заботу.

— Как Бетани? — спросила она у Джейми, вернувшегося в гостиную.

— В порядке.

Вполне достаточный ответ.

У нее не было сил удерживать его, и он ушел к себе, мрачный и тихий. Она коротко переговорила с адвокатом Джеймса, обрисовала ему ситуацию в общих чертах, продиктовала телефоны полицейских. Аликс всхлипывала на диване, девочка, которая когда-то раскидывалась во сне, устав от радости. Айла укрыла ее одеялом и села рядом, присмотреть за ней, а потом неожиданно проснулась, когда начало светать, все тело у нее затекло от неудобного положения в кресле. Удивительно, как им всем удалось заснуть; но у сна свои задачи: обезболивание, забвение.

Спал ли Джеймс? Где и как?

Аликс и Джейми не пошли в школу. Аликс, похожая на олененка, на щенка, на кого-то юного и уязвимого для пули, для удара, отказалась завтракать. Джейми пил апельсиновый сок, Айла грызла сухой тост.

— Вашего отца, — осторожно сказала она, тревожа рану, потому что так было нужно, — сегодня, наверное, поведут в суд. Если хотите с ним увидеться, это можно устроить.

— Нет, — сказал Джейми, — я — нет.

Аликс наблюдала за братом.

— И я нет, — твердо сказала она.

Когда Айла позвонила Мартину, сказать, что не придет на работу и, вкратце, почему не придет, он сказал:

— Господи, поверить не могу.

Значит, он добрее ее. Но это просто выражение такое. Он бы мог сказать: «Ты что, шутишь, что ли?» — хотя она явно не шутила.

Она сказала, чтобы ему не пришлось говорить этого самому:

— Начинай думать, чем это может обернуться для нас. Для начала, сколько народу об этом узнает. Вряд ли бизнес пойдет в гору оттого, что у одного из деловых партнеров мужа обвиняют в неоднократном сексуальном насилии. Над детьми. Подумай. Едва ли многие из наших клиентов сочтут это большим плюсом.

Он был достаточно добр, чтобы резко сказать:

— Даже думать об этом не смей, Айла. Просто разбирайся с тем, что тебе предстоит, мы без тебя ничего делать не будем. Выпьешь со мной, если я заеду попозже?

Она подумала, что это может оказаться кстати.

— Ты настоящий друг.

Он мог быть плохим мужем, Мартин, но он не был насильником. Это, с учетом обстоятельств, обеспечивало ему высокую позицию в ее списке добродетельных мужчин.

Она позвонила Мэдилейн, которая, разумеется, ахнула и сказала:

— О господи. Боже мой. Невероятно. Ужасно. Я приеду, как только смогу, ты подождешь?

— Конечно. Спасибо. Ничего, если я тебя попрошу пару часов посидеть с детьми? Они не пошли в школу, а мне придется ненадолго уйти.

— Все что угодно. Все, что смогу. Сукин он сын.

— Да.

Однако он был не сукиным сыном, он был сыном немолодых родителей, которым нужно было все рассказать. Это тоже она должна сделать? Тук-тук-тук, целый день, один кошмар за другим?

Позвонил адвокат Джеймса. Не тот, которому она звонила накануне, тот занимался делами фирмы, другой, специалист по уголовным делам. Представился Стивеном Годвином. Сказал:

— Я бы хотел, чтобы вы подъехали ко мне как можно скорее. Мне сегодня предстоит разговор с вашим мужем, у него слушание во второй половине дня. Я хочу поставить вопрос об освобождении под залог, так что мне нужно знать, сколько вы готовы заплатить, и еще кое-что о нем. Глава семьи, добропорядочный гражданин, прежде не привлекался, семья в него верит, все в таком духе. Потом мы все обсудим подробнее. Лично. Какие-то тенденции в его поведении, которые вы могли заметить. Я понимаю, вам сейчас нелегко, но чем раньше мы начнем, тем лучше, так я полагаю. В одиннадцать? В половине двенадцатого?