Тяжкие повреждения - [51]

Она достала из-под мойки мешок для мусора, запихнула в него коврик, завязала и отдала мешок Джейми.

— Вынеси это в гараж, хорошо? Да, Аликс, пока он этим занят, ты ведь сумеешь сварить кофе, правда? Тебе не трудно? Для меня. А вы угощайтесь чем хотите.

— Папа сказал позвонить адвокату.

Это Джейми.

— Да, я знаю. Это само собой, но сначала я хочу понять, что происходит. С вашим папой все будет в порядке. Есть определенные правила. Все не так, как по телевизору.

Можно подумать, она знает.

Вернувшись в гостиную, она осторожно присела на краешек дивана, и полицейская, которой явно было неловко, представилась:

— Констебль Доннелли. Если хотите, можете называть меня Сильвией.

Казалось, она пытается сохранить безучастное выражение лица. Может быть, полицейские всегда стремятся так выглядеть.

— Так вот, — начала она. Она глубоко вдохнула и посмотрела Айле в глаза. — Дело в том, что вашему мужу предъявлено обвинение в трех случаях насильственных действий сексуального характера, в том числе по отношению к несовершеннолетней. В общих чертах так. Это пока основные обвинения. Могут быть и другие. Даже, скорее всего, будут. Да, и есть еще обвинения, как бы присоединенные к более серьезным, по совокупности, так это называется.

Начав звучать, эти слова звучали еще какое-то время. Той частью мозга, которая оценивала происходящее, Айла поняла, что Сильвия была готова говорить и говорить, пока не увидела, что Айла начала задыхаться, и только тогда остановилась. Она давала Айле время. И пыталась понять, насколько та потрясена.

Потому что, конечно, думала, можно ли на самом деле не знать, что муж на такое способен? Можно ли вести хоть какую-то совместную жизнь и не знать? Да, могла сказать Айла, да, можно. Как выясняется, можно.

Она не знала, какое выражение приняло ее лицо. Все тело у нее застыло, но она хотя бы знала, где оно. Стопы и колени тесно прижаты друг к другу, руки сложены на коленях, серьезная поза для того, чтобы выслушать серьезные новости. Усевшись именно так, она сумела сохранить неподвижность, обрела способность выдерживать удары, не падая и не корчась. Заметила, что на тыльной стороне ладоней у нее появились пигментные пятна, которых прежде не было.

— Обвинения, — продолжала и продолжала Сильвия, — выдвинуты девушками, которые работают в двух магазинах вашего мужа. Вот почему я сказала, что могут быть и другие, потому что расследование продолжается и кто-то еще может сделать заявление, когда узнает. Я говорю об этом, чтобы вы поняли, что, как мне ни жаль, это может быть только начало, этим все не закончится.

Но кое-что все-таки на этом закончилось.

— Младшей из пострадавших пятнадцать, остальным по восемнадцать, но, как я понимаю, пока неясно, сколько было по крайней мере одной из них, когда произошло преступление. Предположительно произошло, прошу прощения.

Очень мило с ее стороны, что она, по доброте своей, просит прощения.

Пятнадцать? Столько же, сколько Джейми. Немногим старше Аликс.

— Да, и конечно, «насильственными действиями сексуального характера» можно называть многое, но, насколько я знаю, об изнасиловании речь не идет. В обвинениях упоминаются в основном агрессивные прикосновения, поцелуи, такого рода вещи. Хотя имело место грубое принуждение. Все девушки работали в магазинах вашего мужа по совместительству, я сказала? После школы, по выходным.

Как Айла, которая увидела Джеймса, медлительно и текуче перемещавшегося в своем облегающем костюме по отцовскому магазину, двадцать лет назад, и захотела его.

— Первой обратилась с жалобой младшая девушка, вернее, ее родители. Две старших сделали заявления, когда услышали о первом деле. Они учатся в университете, обе. Говорят, что пытались сами справиться с ситуацией, потому что им обеим нужна работа, чтобы продолжать учиться. Они работают в разных магазинах и явно незнакомы, так что вероятность сговора очень невелика.

Давно ли Джеймс понял, что у него проблемы? Судя по всему, достаточно давно. По крайней мере, несколько дней назад.

Хоть одну из этих девочек, из этих молодых женщин, хотя бы одну влекло к Джеймсу? Пыталась ли она быть соблазнительной, привлекательной, задевала ли его нарочно, улыбалась ли особо сверкающей улыбкой, когда он входил в магазин?

Даже если да, изменит ли это что-нибудь?

— В основном они говорят, что он ловил их в уединенных местах — в кабинетах, кладовках, — и набрасывался. Хватал за грудь и вообще распускал руки. Одна также говорит, что он расстегивал брюки и заставлял ее трогать себя. Их опросили и записали показания. Очень подробно.

Слова били, как град. Каждое оставляло вмятину. Беда была в том, что она видела. В том, что она представляла себе Джеймса.

Она отчетливо его видела. Она и подумать о таком не могла, но теперь, да, видела, как Джеймс хватает девушку, заставляет прикоснуться к нему. Как это получилось? Она видела, как стройные тела отшатываются или съеживаются. Видела, как он настаивает, принуждает, охваченный простым вожделением — не потребность, просто похоть, — как его лицо искажается, принимает выражение, которого она сама не видела ни разу, но которое вдруг показалось ей вполне возможным.