Тяжелый понедельник - [32]

— Послушайте, доктор Саксена, я позвонил старшему резиденту, и он сказал, что не стоит из-за этого пустяка беспокоить доктора Митчелла. Он просил подождать…

Оттобрини не успел договорить, как к ним подошел лысеющий врач с вислыми плечами. Оттобрини явно не ждал его прихода.

— Билл?

— Том… — Старший резидент повернулся к Сидни: — А вы, должно быть, назойливый доктор, Саксена. — Он произнес эти слова шутливым тоном, без тени раздражения, на губах его играла приветливая улыбка. Он снова обратился к Оттобрини: — Назначьте спиральную КТ миссис Уитмен.

Красные глаза младшего резидента изумленно округлились.

— Выполняйте.

Оттобрини ушел в палату и принялся писать в карте назначение.

Старший резидент во все глаза смотрел на Сидни.

— Я так и не смог заснуть после его звонка. — Он протянул Сидни руку: — Билл Макманус.

— Сидни Саксена.

— Я почему-то думал, что вы выше ростом, с крючковатым носом и бородавкой на щеке.

— Подождите пару лет, и она появится, — рассмеялась Сидни, вдруг вспомнив, что сегодня у нее тридцать пятый день рождения.

— Думаю, что вы правы с диагнозом, потому что мы так и не смогли прийти ни к чему определенному.

Сидни восхитилась поведением старшего резидента. Немногие врачи так легко поступаются своими амбициями, даже если речь идет о жизни и смерти больного. Он смущенно посмотрел на Сидни и снова протянул ей руку. Она без колебаний ее пожала.

— Спасибо. Мы сообщим о результатах исследования, — сказал он. Она кивнула, и они разошлись по коридору в разные стороны.

В полдень Сидни по пейджеру попросили позвонить на четвертый этаж.

— Макманус, — ответил мужской голос. Ее подозрения подтвердились, сообщил он. У Джоанны Уитмен тромбоэмболия легочной артерии, и сейчас ей проводится непрерывное введение гепарина. Мелкие эмболы поражали веточки легочной артерии, затрудняли дыхание и создавали впечатление легочной инфекции. Описав результаты исследований и анализов, Билл Макманус сделал короткую паузу и назначил Сидни свидание. Она едва не потеряла дар речи, но быстро взяла себя в руки. Как всегда, она отказала, воспользовавшись самой удачной своей отговоркой: она уже занята. Правда, не сказала, что занята больницей. Тем не менее порадовалась, что и в свои тридцать пять все еще «пользуется спросом».

Несколько дней спустя Билл Макманус случайно столкнулся с Сидни в палате Джоанны Уитмен. Сидни решила наконец лично познакомиться с этой пациенткой. Муж Уитмен выглядел теперь по-прежнему таким же изможденным, но тревога в его глазах уступила место безмятежности. В вену левой руки больной капал раствор разжижающего кровь гепарина. Сидни пожала ее правую руку.

— Смотрите-ка, кто к нам пришел! — воскликнул Макманус. Несмотря на какое-то внутреннее предубеждение, Сидни была благодарна ему за это изъявление искренней радости.

— Миссис Уитмен, бьюсь об заклад, что она вам ничего не сказала, а сам я постеснялся это сделать. Доктор Саксена — это тот человек, который разгадал загадку вашей болезни.

Джоанна Уитмен посмотрела на Сидни и с чувством сжала ее руку:

— Спасибо, милая. Я уже думала, что сойду с ума, — эта болезнь свалилась неизвестно откуда.

Сидни улыбнулась.

— Берегите себя, миссис Уитмен.

Когда Сидни направилась к двери, ее окликнул муж больной:

— Доктор!

Сидни остановилась. Мужчина протянул костлявую ладонь и пожал ее руку:

— Спасибо, спасибо вам.

Во второй половине дня Сидни занялась тем, чем она занималась каждый год в свой день рождения с тех пор, как ей исполнилось тридцать. Она поехала на детскую площадку неподалеку от дома. Дождь сместился на восток, но было по-прежнему облачно и дул холодный ветер, предвестник зимы. Однако закаленные или уставшие от сидения дома мамаши отдыхали на скамейках, пока их чада дошкольного возраста носились друг за другом, лазили по шведским стенкам, скатывались с горок или сидели в мокрых песочницах, погрузившись в свой детский мир. Матери оживленно болтали, не спуская, однако, с них глаз.

То и дело слышалось: «Осторожнее!»; или: «Посмотри на себя!» — девочке, ползущей по земле. «Отдай!» — мальчишке, не желавшему отдавать другому мальчишке тележку. «Картер, не швыряйся песком!» Слова похвалы, порицания, совета, которым испокон века матери стараются воспитать счастливое и здоровое потомство. Одна из мам качала старомодную синюю коляску, глядя, как ее малыш ворочается среди пестрых игрушек. Время от времени она пристально вглядывалась в личико младенца, от души надеясь, что дитя продолжает спать.

Сидни усаживалась на свободную скамью и принималась смотреть на детей и мамаш. Это был ее ежегодный тест. Хотелось проверить, не теплится ли в ней желание присоединиться к этим мамашам. Она понимала, что самой природой запрограммирована на то, чтобы оставить потомство, на передачу генов, на продолжение родительско-детской цепи от первобытного моря до вот этой игровой площадки.

Сидни посмотрела на часы и начала наблюдать. Ощущает ли она, глядя на личики детей, пустоту собственного бытия? Глядя на матерей, она вглядывалась и в себя. Ревнует ли она, завидует ли? Через двадцать минут она решила, что нет, не завидует. Совсем не завидует. Сердце не сжимается, слезы не текут из глаз. Нет никаких физиологических признаков тоски по материнству.