Тяжелые бои на Восточном фронте - [56]

С этими словами он положил на край моей кровати одежду. Я в расстройстве посмотрел на эту груду тряпок. На кителе и брюках, на локтях и коленях отчетливо выделились пришитые вручную заплатки из светло-серого сукна, явно когда-то принадлежавшего мундиру времен Первой мировой войны.

– Это все, что удалось найти вашего размера, – пояснил доктор.

Я надел мундир. Рукава кителя оказались короче сантиметров на пять, штаны, наоборот, сантиметров на десять длиннее.

– В таком виде я похож на пугало, – пожаловался я.

Пряча ухмылку, доктор повторил:

– Сожалею, но это лучшее, что мне удалось отыскать.

– Если на меня наткнется патруль полевой жандармерии, они арестуют меня, как дезертира, и тут же отправят в штрафной батальон.

В данном случае я шутил только наполовину. Военная полиция изо всех сил старалась доказать, что ее не зря держат вдали от передовой.

Доктор потер усталые глаза, с некоторым раздражением полез во внутренний карман халата и достал пачку официальных бланков.

– Понимаю, что у вас могут возникнуть проблемы. Я напишу справку с объяснением ваших обстоятельств.

Я все еще испытывал подозрение, что, выдав мне подобную идиотскую форму, армейский квартирмейстер сознательно хотел меня унизить, поскольку испытывал предубеждение против войск СС, в отличие от фронтовиков, которые часто говорили, что чувствуют себя увереннее, когда рядом находится «Лейбштандарт».

Охранник госпиталя войск СС в Вене хрипло расхохотался, увидев меня.

– Жди здесь и не двигайся. Я сейчас вернусь. Кстати, а где тебя ранило?

– Под Прохоровкой, – ответил я.

Он возвратился через пару минут с двумя приятелями.

– Вот, полюбуйтесь, – воскликнул он, указывая на меня. – Вот оно – пугало из Прохоровки!

Вскоре все, кто мог в госпитале ходить, заявились, чтобы вволю посмеяться над моим жалким видом. Жаль, никто не догадался сфотографировать меня тогда, чтобы увековечить наряд, так повеселивший моих товарищей-эсэсовцев.

Я был помещен в палату, в которой лежали многие раненые из дивизии СС «Лейбштандарт». Они засыпали меня бесчисленными вопросами о своих оставшихся на фронте товарищах. Я почти ничем не мог удовлетворить их любопытство, но в ходе этих бесед мне, по крайней мере, удалось лучше познакомиться с моими новыми товарищами.

Прежде чем у меня появилось время освоиться как следует, доктор отвел меня в рентгенкабинет. Меня уложили на стол, и доктор настроил аппарат, чтобы получить изображение моей грудной клетки. На следующий день он пришел в нашу палату с проявленной фотографической пластиной и показал ее мне.

– На снимке видно, что у вас слева между двумя ребрами застрял осколок шрапнели. – Он показал на снимок. – Вот он, в передней части вашей грудной клетки.

А затем он пообещал:

– Завтра утром мы его у вас вытащим.

Когда назавтра я очнулся от анестезии, в комнате никого не было. Я терпеливо подождал какое-то время, но никто не появлялся, и у меня созрело решение спуститься вниз, в палату. Однако вскоре за мной явилась целая стая санитарок, которые безжалостно отправили меня назад в постель. После этого не прошло и нескольких минут, как пришел доктор, проводивший операцию. Большим и указательным пальцами он держал кусочек металла бронзового цвета размером с горошину.

– Вы просто под счастливой звездой родились, – сказал он. – Этот осколок попал вам в ключицу и ушел в легкое, но по пути едва не задел сердце. Прошел буквально в нескольких миллиметрах.

Процесс моего выздоровления шел стремительно, к тому же мне выдали новую форму войск СС, которая великолепно на мне сидела. Единственное, что меня расстраивало, – это отсутствие на рукаве ленты с названием соединения «Адольф Гитлер».

Чтобы нарушить монотонность жизни в госпитале, группу выздоравливающих вывезли на автомобиле в парк развлечений Пратер. Мы взяли с собой еду и с удовольствием пообедали в тени деревьев на берегу Дуная. Мы посетили Рупрехтскирхе, старейшую церковь Вены. Затем по узенькой средневековой улочке прогулялись до того места, где она внезапно пересекалась с широкой улицей, на другом конце которой стояло здание поразительной красоты. Тонкая резьба по камню окружала узкие готические окна, больше похожие на бойницы. Сверкающие шпили уходили прямо в небо, а при взгляде на крышу, покрытую разноцветной черепицей, буквально слепли глаза. Я вспомнил его название: собор Святого Стефана.

Солдатом я видел много городов и поселков на Украине и в России, но никогда не путешествовал по немецкоговорящим землям Европы. Поэтому шанс увидеть Вену оказался большой удачей для меня, простого берлинского парня.

Для укрепления здоровья после ранения меня отправили в Бад-Фёслау, очаровательный курорт, куда до войны съезжались состоятельные туристы, чтобы пройти сеансы массажа и искупаться в знаменитых грязевых ваннах. Я разместился в старой гостинице, которую арендовало армейское ведомство специально для солдат, проходивших курс реабилитации. Гостиница находилась на расстоянии вытянутой руки от входа в термальные источники. А со свежевыкрашенной в белый цвет веранды открывался великолепный вид на окружающие горы. Более того, здесь, в гостинице, я оказался единственным представителем войск СС.