Тяжелые бои на Восточном фронте - [33]
– Хорошо, а то я до сих пор не использовал ни один из своих презервативов, – вмешался я в разговор.
С того момента, как я переступил порог казарм на Лихтерфельде прошлым летом, у меня попросту не было времени думать о девушках. Хотя теперь мне уже было восемнадцать с половиной лет, я никогда не «спал» с девушкой, а потому несколько стеснялся обсуждать такие вопросы и не хотел раскрывать все тайны своим товарищам.
– Я тоже, – раздался чей-то голос из угла вагона, – тоже никого не трахал. У меня в жизни еще не было ни одной девчонки.
Все рассмеялись. Большинство обычных солдат в «Лейбштандарте» месяцами сражались, не имея ни дня отпуска, ни разу не выспавшись. И так длилось до тех пор, пока мы не покинули Самбек. Сама мысль о женщинах была вне досягаемости наших молодых умов…
Через несколько часов мы остановились в маленьком городке. Из-за жары и духоты нам разрешили выйти из вагона. Шутки о том, чтобы вернуться и спасать румын, то и дело витали в воздухе, хотя мало кто верил, что теперь нас и в самом деле вернут на прежние позиции.
Пока мы бездельничали в тени деревьев, несколько местных жителей скрасили нашу скуку и предложили местный алкогольный напиток, который пили в горячем виде. Из вежливости мы согласились попробовать.
Просвистел свисток, и мы снова забрались в вагоны. Эшелон, по-прежнему устремленный на запад, теперь вышел на обширные сельские просторы. Из каждого вагона доносилось веселое пение. Мы все еще по-прежнему испытывали чувство неиссякаемой верности к нашему фюреру. Душой и телом мы были гордыми инструментами его несокрушимой воли, проявлением духовной силы, которую он пробудил в сердцах немецкого народа.
Когда наступили сумерки, я стоял у открытой двери вагона, наблюдая, как под стук колес с каждым километром высокие дымчатые облака становятся розовыми, а затем краснеют. Что-то очаровывающее было в этом украинском пейзаже – возможно, необъятность неба, – и я задавался вопросом, доведется ли когда-нибудь сюда вернуться. Возможно, после того, как мы выиграем войну. Когда опустилась теплая, бархатная темнота, я занял место среди своих товарищей, которые уже крепко спали на набитых соломой мешках. Это были просто фантастические постели по сравнению с кирпичной крошкой в каком-нибудь полуразрушенном доме или бетоном холодных бункеров, вздрагивающих от артиллерийского огня.
Золотистая соломенная пыль кружилась в почти горизонтальном потоке утреннего солнечного света, который пробивался к нам из вентиляционного отверстия в стенке вагона. Постепенно я пришел в себя после непрерывного восьмичасового сна.
– Доброе утро, Эрвин, – прощебетал чей-то голос рядом.
Эти слова произнес человек, который, засунув руки в карманы, стоял у открытой двери вагона. Я признал в нем одного из санитаров, ветерана боев под Дюнкерком. Все еще сонный, я с трудом поднялся на ноги и смахнул солому со штанов.
– Привет, Ганс. – Я осторожно переступил через своих все еще спящих товарищей. Добравшись до двери, я закрыл глаза рукой, всматриваясь в освещенную солнцем сельскую местность. – Разве мы не должны сидеть внутри на случай, если в окрестностях бродят партизаны?
– Ну что ты! Мы теперь уже слишком далеко от линии фронта.
Опустив руку, я с упоением втянул свежий утренний воздух в свои легкие.
– Прекрасное утро.
– Выспался?
Я широко зевнул и улыбнулся.
– Как никогда, – ответил я, пригладив волосы. – Мне снилась Франция.
– Ах, Франция! Она тебе понравится. После Дюнкерка мне довелось побывать в Париже.
– Как ты думаешь, британцы отважатся высадиться еще раз?
– Вполне возможно. Сомневаюсь, чтобы нас перебрасывали туда просто для того, чтобы дать нам передышку.
Какая-то женщина махнула нам рукой, когда развешивала выстиранное белье у себя во дворе. Мы тоже махнули ей в ответ.
– Англичане не такие дураки. Они же не хотят, чтобы их потом сбросили в море, – сказал я.
– Не стоит недооценивать англичан. У них тоже есть храбрые и умелые офицеры. Наш Зепп Дитрих их уважает. Он как-то распорядился со всеми воинскими почестями похоронить одного британского майора, который не хотел сдаваться в плен. Он выхватил винтовку у одного из наших солдат и ударил его прикладом. Если мне не изменяет память, звали беднягу Тихацки, он был родом из Обералльгоя. Он как раз и обнаружил английского майора, когда тот прятался в сожженном танке. К сожалению, он был потом убит в бою. А англичанина в этой схватке застрелили. Почетный караул набрали из солдат 1-й роты, которые дали салют над его могилой.
Кто-то похлопал меня по плечу. Это был Борис, наш румынский товарищ.
– Отойди-ка, Эрвин. Мне надо отлить.
Встав перед открытой дверью вагона, он расстегнул ширинку…
После нескольких дней пути – а обычно военные эшелоны редко следовали к месту назначения прямыми маршрутами – мы прибыли на сортировочную станцию где-то в немецком Сааре. Здесь мы выскочили из вагонов, чтобы размять ноги. Осмотреться нам мешал двухметровый деревянный забор, на который тут же стал карабкаться санитар Ганс.
– Я просто задыхаюсь без пива! Кто-нибудь составит мне компанию?
Я с удивлением посмотрел на него. Неужели он сможет отлучиться без разрешения?
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839–1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Тише!.. С молитвой склоняем колени...Пред вами героя родимого прах...С безмолвной улыбкой на мертвых устахОн полон нездешних, святых сновидений...И Каппеля имя, и подвиг без меры,Средь славных героев вовек не умрет...Склони же колени пред символом веры,И встать же за Отчизну Родимый Народ...Александр Котомкин-Савинский.
Аннотация издательства: Сорок пять лет жизни отдал автор службе в рядах Советских Вооруженных Сил. На его глазах и при его непосредственном участии росли и крепли кадры командного состава советской артиллерии, создавалось новое артиллерийское вооружение и боевая техника, развивалась тактика этого могучего рода войск. В годы Великой Отечественной войны Главный маршал артиллерии Николай Николаевич Воронов занимал должности командующего артиллерией Красной Армии и командующего ПВО страны. Одновременно его посылали представителем Ставки на многие фронты.
Данная статья входит в большой цикл статей о всемирно известных пресс-секретарях, внесших значительный вклад в мировую историю. Рассказывая о жизни каждой выдающейся личности, авторы обратятся к интересным материалам их профессиональной деятельности, упомянут основные труды и награды, приведут малоизвестные факты из их личной биографии, творчества.Каждая статья подробно раскроет всю значимость описанных исторических фигур в жизни и работе известных политиков, бизнесменов и людей искусства.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Механик-водитель немецкого танка «Тигр» описывает боевой путь, который он прошел вместе со своим экипажем по военным дорогам Восточного фронта Второй мировой войны. Обладая несомненными литературными способностями, автор с большой степенью достоверности передал характер этой войны с ее кровопролитием, хаосом, размахом уничтожения, суровым фронтовым бытом и невероятной храбростью, проявленной солдатами и офицерами обеих воюющих сторон. И хотя он уверен в справедливости войны, которую ведет Германия, под огнем советских орудий мысленно восклицает: «Казалось, вся Россия обрушила на нас свой гнев и всю свою ярость за то, что мы натворили на этой земле».
Это книга очевидца и участника кровопролитных боев на Восточном фронте. Командир противотанкового расчета Готтлоб Бидерман участвовал в боях под Киевом, осаде Севастополя, блокаде Ленинграда, отступлении через Латвию и в последнем сражении за Курляндию. Четыре года на передовой и три года в русском плену… На долю этого человека выпала вся тяжесть войны и горечь поражения Германии.
Ефрейтор, а позднее фельдфебель Ганс Рот начал вести свой дневник весной 1941 г., когда 299-я дивизия, в которой он воевал, в составе 6-й армии, готовилась к нападению на Советский Союз. В соответствии с планом операции «Барбаросса» дивизия в ходе упорных боев продвигалась южнее Припятских болот. В конце того же года подразделение Рота участвовало в замыкании кольца окружения вокруг Киева, а впоследствии в ожесточенных боях под Сталинградом, в боях за Харьков, Воронеж и Орел. Почти ежедневно автор без прикрас описывал все, что видел своими глазами: кровопролитные бои и жестокую расправу над населением на оккупированных территориях, суровый солдатский быт и мечты о возвращении к мирной жизни.
Генерал-майор ваффен СС Курт Мейер описывает сражения, в которых участвовал во время Второй мировой войны. Он командовал мотоциклетной ротой, разведывательным батальоном, гренадерским полком и танковой дивизией СС «Гитлерюгенд». Боевые подразделения Бронированного Мейера, как его прозвали в войсках, были участниками жарких боев в Европе: вторжения в Польшу в 1939-м и Францию в 1940 году, оккупации Балкан и Греции, жестоких сражений на Восточном фронте и кампании 1944 года в Нормандии, где дивизия была почти уничтожена.