Тяжелые бои на Восточном фронте - [32]
Поскольку предложение справедливого обращения в случае сдачи немецких солдат в плен не имело успеха, противник продолжал свою пропаганду через целую сеть громкоговорителей, установленных на столбах. Женский голос часами занудно сверлил нам уши о неверности наших жен и подруг, но лично у меня никогда не было подруги, поэтому меня это совсем не трогало. Напыщенные речи из громкоговорителя закончились фразой: «Желаем «Лейбштандарту» хорошо передохнуть во Франции и с нетерпением ждем новой встречи!»
Мы с усмешкой переглянулись, задаваясь вопросом, возможно ли такое на самом деле. Учитывая то, что мы перенесли за эту зиму, перспектива пребывания во Франции представлялась весьма заманчивой. Хотя нам на тот момент она казалась слишком нереальной, чтобы относиться к ней всерьез.
На несколько дней погода наладилась, и мы снова получили уведомление о том, что будем отозваны с этого участка фронта. Затем под покровом темноты на наши позиции заступило румынское соединение, а мы вновь отправились в сторону Таганрога. Когда снова поступил приказ вернуться, мы едва поверили. После дня напряженных боев мы снова заняли свои прежние позиции у Самбека. В конце концов, мы все-таки уехали оттуда, а деревню остались защищать полицейская дивизия СС и румыны. Несмотря на то что наша часть была серьезно потрепана в боях, «Лейбштандарт» дважды овладевал рубежом, который потом обороняли две другие полноценные дивизии.
Проведя в Таганроге несколько дней, мы двинулись на запад к Мариуполю, крупному порту на Азовском море. Здесь перед нами стояла задача укрепить прибрежную оборону. К тому времени потеплело и подул освежающий бриз, ознаменовав собой долгожданную перемену после пронизывающих зимних ветров. С пользой проводя свободное время, мы выставили свои поразительно бледные тела солнечному свету и плескались в море у крутых утесов. Противник в целом бездействовал, и возможность проспать всю ночь до невероятно поздней переклички в 7:00 утра была для нас настоящим блаженством!
В пункте дезинфекции, развернутом вблизи нашего лагеря, я смог избавиться от целого полчища поселившихся на мне вшей и непрерывной чесотки, которая не давала мне покоя много дней. И снова жизнь стала казаться прекрасной, а холод, поселившийся было в моих костях, наконец уступил солнечному теплу…
Мы переехали в Сталино[23], где стояла невыносимая жара. Ночевали в палатках, а входные створки на ночь привязывали наверху, чтобы малейший ветерок хоть как-то проветривал наше жилище. В это время в роту поступило несколько новобранцев из казарм на Лихтерфельде. От них мы узнали свежие новости о том, что сейчас творится в Берлине и в других местах рейха. Но наше пребывание в Сталино отнюдь не было отпуском: в 6:00 утра всегда проводилась перекличка, а потом мы долго и усердно тренировались.
Однажды, когда выдался особенно жаркий день, обершарфюрер из штаба дивизии поощрил отличившихся в последних боях. Тем из нас, кто участвовал в Ростовской кампании, вручили нагрудный знак «За атаку» (Sturmab-zeichen), который выдавали за 10 дней непрерывных боев. Тем же вечером, гордо показывая значок вновь прибывшему пополнению, я держал его пальцами и, как ребенок у новой игрушки, исследовал все детали его конструкции. Итак, я заслужил свою первую награду и начинал чувствовать себя настоящим ветераном.
Мы валялись на траве и без особого энтузиазма чистили свои ботинки, когда подбежал Борис с обернутым вокруг шеи полотенцем и наполовину не смытой пеной на лице.
– Завтра уезжаем во Францию! Пакуйте вещи.
Я вначале не поверил и спрашиваю:
– А кто это говорит?
– Все официально – унтершарфюрера проинформировал сам Кроша. – Он вытянул руки и мелодично проревел: – Прощай, прощай, мать-Россия!
Как и я, Борис был большим поклонником оперы.
Все сразу воодушевились и вскочили на ноги.
– Слава Богу! Я уже не в силах дальше терпеть эту жару, – вздохнул один из новичков.
– Эй, держись, – предостерег его я. – Помнишь, что говорила женщина через громкоговорители в Самбеке?
Откуда ей было знать, что мы отправляемся во Францию?
– Шпионы, – предположил Борис, – или, может, схватили какого-нибудь бедолагу офицера и допросили его как следует. Тот и проговорился, прежде чем русские вспороли ему живот и выпустили кишки…
В начале июля наши штурмовые орудия и другая техника были погружены на длинные железнодорожные платформы. Солдаты довольствовались товарными вагонами, в то время как для офицерского состава выделили несколько нормальных пассажирских вагонов в начале эшелона. С ликующими сердцами наше отделение управления роты погрузилось в товарный вагон, взяв с собой для компании пару санитаров. Когда эшелон тронулся, Борис принялся болтать о смазливых девочках, с которыми мы скоро познакомимся, и тут же нашел в лице своих сексуально неудовлетворенных товарищей единодушных собеседников.
– Однажды я был в Тулузе. В отпуске, – воодушевленно рассказывал он. – Подумать только, французские девочки так симпатичны… Жду не дождусь, чтобы поскорее туда добраться.
– Неужели они симпатичнее датчанок? – спросил один из санитаров.
– Вот погоди – у тебя глаза из орбит вылезут, когда ты их увидишь, – не унимался Борис.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839–1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Тише!.. С молитвой склоняем колени...Пред вами героя родимого прах...С безмолвной улыбкой на мертвых устахОн полон нездешних, святых сновидений...И Каппеля имя, и подвиг без меры,Средь славных героев вовек не умрет...Склони же колени пред символом веры,И встать же за Отчизну Родимый Народ...Александр Котомкин-Савинский.
Аннотация издательства: Сорок пять лет жизни отдал автор службе в рядах Советских Вооруженных Сил. На его глазах и при его непосредственном участии росли и крепли кадры командного состава советской артиллерии, создавалось новое артиллерийское вооружение и боевая техника, развивалась тактика этого могучего рода войск. В годы Великой Отечественной войны Главный маршал артиллерии Николай Николаевич Воронов занимал должности командующего артиллерией Красной Армии и командующего ПВО страны. Одновременно его посылали представителем Ставки на многие фронты.
Данная статья входит в большой цикл статей о всемирно известных пресс-секретарях, внесших значительный вклад в мировую историю. Рассказывая о жизни каждой выдающейся личности, авторы обратятся к интересным материалам их профессиональной деятельности, упомянут основные труды и награды, приведут малоизвестные факты из их личной биографии, творчества.Каждая статья подробно раскроет всю значимость описанных исторических фигур в жизни и работе известных политиков, бизнесменов и людей искусства.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Механик-водитель немецкого танка «Тигр» описывает боевой путь, который он прошел вместе со своим экипажем по военным дорогам Восточного фронта Второй мировой войны. Обладая несомненными литературными способностями, автор с большой степенью достоверности передал характер этой войны с ее кровопролитием, хаосом, размахом уничтожения, суровым фронтовым бытом и невероятной храбростью, проявленной солдатами и офицерами обеих воюющих сторон. И хотя он уверен в справедливости войны, которую ведет Германия, под огнем советских орудий мысленно восклицает: «Казалось, вся Россия обрушила на нас свой гнев и всю свою ярость за то, что мы натворили на этой земле».
Это книга очевидца и участника кровопролитных боев на Восточном фронте. Командир противотанкового расчета Готтлоб Бидерман участвовал в боях под Киевом, осаде Севастополя, блокаде Ленинграда, отступлении через Латвию и в последнем сражении за Курляндию. Четыре года на передовой и три года в русском плену… На долю этого человека выпала вся тяжесть войны и горечь поражения Германии.
Ефрейтор, а позднее фельдфебель Ганс Рот начал вести свой дневник весной 1941 г., когда 299-я дивизия, в которой он воевал, в составе 6-й армии, готовилась к нападению на Советский Союз. В соответствии с планом операции «Барбаросса» дивизия в ходе упорных боев продвигалась южнее Припятских болот. В конце того же года подразделение Рота участвовало в замыкании кольца окружения вокруг Киева, а впоследствии в ожесточенных боях под Сталинградом, в боях за Харьков, Воронеж и Орел. Почти ежедневно автор без прикрас описывал все, что видел своими глазами: кровопролитные бои и жестокую расправу над населением на оккупированных территориях, суровый солдатский быт и мечты о возвращении к мирной жизни.
Генерал-майор ваффен СС Курт Мейер описывает сражения, в которых участвовал во время Второй мировой войны. Он командовал мотоциклетной ротой, разведывательным батальоном, гренадерским полком и танковой дивизией СС «Гитлерюгенд». Боевые подразделения Бронированного Мейера, как его прозвали в войсках, были участниками жарких боев в Европе: вторжения в Польшу в 1939-м и Францию в 1940 году, оккупации Балкан и Греции, жестоких сражений на Восточном фронте и кампании 1944 года в Нормандии, где дивизия была почти уничтожена.