Тяжело в ученье, нелегко в бою. Записки арабиста - [16]

Мне сообщили, к какой группе я приписан, выдали 20 египетских фунтов и отправили домой, сказав, что скоро за мной придут и увезут на место работы. Ждать пришлось долго.

И вот почему.

Судьбе было угодно, чтобы я появился в Египте в разгар конфликта между тогдашним египетским президентом Анваром Садатом и советским руководством. Тесных отношений, как при Гамале Абдель Насере, тогда не было.

Москва оказывала военную помощь, но достичь равенства по боеспособности, умению воевать с Израилем египтяне и остальные арабы не могли. Израильтяне владели оружием с большей ловкостью. Да и не надо забывать, они сражались за собственное существование как государства. Им некуда было отступать.

Арабам неудачи казались временными, случайными, они были уверены, что обречены на успех. Сто миллионов арабов против четырех миллионов каких-то евреев, пробравшихся на арабские земли. И главный союзник арабов СССР обязан давать им наступательное оружие, его советники призваны учить арабов наступательному бою.

«Русские же, – возмущался Садат в 1972 году по телевещанию учат нас бою оборонительному. Их советники – “оборонщики”, а оружие – “оборонительное”». В Москве такой постановке вопроса удивились. Отличать оборонительное оружие от наступательного непросто. Вот штурмовик – это оружие наступательное. А стреляющие по нему зенитка или ракета это что – наступательное или оборонительное?

Короче, Садат заявлял, что Советский Союз сдерживает арабов в их справедливой борьбе. Не дает им развернуться. Надо признать, в Кремле и в самом деле не ведали, как разруливать арабо-израильский конфликт. Проигрывают арабы – плохо, потому что это подрывает авторитет СССР, побеждают арабы – кто знает, что им придет в голову. От лозунга «сбросить Израиль в море» никто у них не отказывался. Затяжной конфликт был на руку Москве, поскольку гарантировал ей присутствие на Ближнем Востоке.

Садату же была нужна победа, которая укрепила бы его власть, делала бы его безальтернативным, единственно возможным лидером и в Египте.

Еще одна причина ухудшения отношений между Каиром и Москвой заключалась в том, что Анвар Садат никогда не приветствовал односторонней ориентации Насера на Советский Союз. Выражаясь современным политическим языком, он предпочитал многовекторность. И одним из векторов был Запад, прежде всего Соединенные Штаты. Он искал сближения с американцами, а одним из лучших путей к этому становилось ухудшение отношений с СССР.

Пройдет семь лет, и в 1978 году в Кэмп-Дэвиде Садат подпишет предварительное соглашение с Израилем, а в 1979-м в Вашингтоне – будет подписан мирный договор с тем самым государством, которое в знаменитой книжке Насера «Философия революции» было названо «не более чем детищем империализма».

Можно ограничиться обыкновенной сноской, но тянет порассуждать. На обложке напечатанной в СССР книжки «Философия революция» написано: «Рассылается по специальному списку. № 370. Гамаль Абдель Насер. Философия революции. Издательство Иностранной литературы. Москва. 1956». Для скрупулезных читателей: приведенная выше цитата из насеровского бестселлера – на странице 36. Книгу достал для меня добрейший Лев Миронович Минц, редактор журнала «Вокруг света». Он выудил ее из какого закрытого института, здание которого до сих пор высится на развилке Волоколамского и Ленинградского шоссе. Кой черт надо было засекречивать насеровскую брошюру, от кого? До чего же сильна советская привычка бдеть по любому поводу!

За упомянутое соглашение Садат будет заклеймен арабскими националистами и исламистами, а в 1981 году он будет убит на трибуне во время военного парада членом организации «Братьев мусульман» лейтенантом Исламбули.

Тогда же, в 1973-м, произошла очередная, как обычно, короткая арабо-израильская война, которую в Каире, объявили победой, хотя полноценной победой она не была – египтяне вернули захваченный израильтянами в 1967 году Синайский полуостров, но затем их войска были остановлены, так что это столкновение закончилось «вничью».

Итак, в 1972-м Садат принял решение отправить домой советских советников. Наши возмутились, но настаивать не стали, а решили «пошутить». Тут обнаружился нюанс: советские военнослужащие в Египте делились на две категории советники (хабиры) и специалисты (мусташары). Первые пребывали непосредственно в войсках, вторые, технари, обслуживали технику и обучали египтян, как на ней работать.

Говоря о высылке, египетский президент имел в виду только советников (хабиров), а в Москве приняли решение вернуть домой всю (точнее – почти всю) военную миссию, включая мусташаров. Таким образом, после отъезда советских друзей египтяне были вынуждены самостоятельно осваивать новую военную технику и обслуживать старую. Это не всегда получалось. Рассказывали, что на базе ВВС под Асуаном, где стояли бомбардировщики Ту-16 (военный аналог Ту-104), после отъезда советских спецов подняться в воздух смогли только два самолета.

Вывозить своих из Египта в Кремле велели немедленно, за считаные дни, а то и часы. И началась эвакуация, которая сопровождалась немыслимой суетой. Как говорится, «пожар в сумасшедшем доме во время наводнения». Как рассказывали приближенные к начальству люди, неизвестно было даже, сколько всего наших в Египте и сколько их в каждой отдельной группе. Официальные цифры и реальное количество людей порой отличалось в разы.