— Что же ты все только нас спрашиваешь, a сама о себе ничего не говоришь? — обратилась к ней Наденька, принимавшая мало участия в ученой беседе подруг. — Тот раз, когда мы с тобой виделись, ты рассказывала, что получила какие-то выгодные занятия?
— Да, y меня теперь хорошие уроки, — отвечала Mauïa. — Видишь, как мы разбогатели, даже наняли другую квартиру, и y меня с детьми есть отдельная комната.
— A много ты часов занята?
— Я ухожу из дому в 10 часов утра, a возвращаюсь в 5 и получаю 50 p. в месяц.
— Значит весь вечер y тебя свободен?
— Не совсем, ты забываешь моих девочек; утро до 10 часов, и вечер до 9, пока они улягутся спать, я отдаю им.
— Но ведь ты не всегда же сидишь дома. Ходишь ты иногда в гости, в театры — спросила Наденька.
— По правде тебе сказать, — с улыбкой отвечала Маша, — в театре я была всего один раз в жизни, — помнишь, когда мы еще учились в гимназии, и ты пригласила меня к себе в ложу. Знакомых, кроме вас двух, y меня нет, a с вами, вы сами знаете, как редко мне удается видеться!
— Еще бы, ты забегала ко мне последний раз ровно три месяца тому назад! — вскричала Жеребцова. — Но по крайней мере успеваешь ли ты заниматься? Прочла ты те книги, что взяла y меня тогда?
— Нет, еще не совсем, мне ведь мало времени на чтение, — только вечером, когда все улягутся. И то в прошлом месяце Нюша была больна, приходилось ухаживать за ней; я целых три недели не брала в руки книги.
— Бедная Маша! — проговорила Наденька, с чувством пожимая руку подруги; — не легка твоя жизнь!
— Ничего, — бодро отвечала Маша, — я потружусь, зато им будет легко и жить, и учиться!
Она с любовью поглядела на девочек, подошедших приласкаться к ней перед отходом ко сну.
