Ты знаешь, что хочешь этого - [42]

– Нет. Разумеется, нет.

– Так кто тебя пригласил?

– Что? Ты о чем вообще? Анна меня пригласила. Какая разница? Я даже не сказал, что точно пойду, я сказал, что думаю.

– А, теперь понятно. Теперь все ясно. Теперь все совершенно объяснилось.

– Ничего тебе не понятно! Я говорил с Анной по телефону, и она упомянула про вечеринку у Синтии, и мы обсудили, не сходить ли. У нас даже конкретных планов нет.

На самом деле все было не так. На самом деле прошлым вечером Анна пожаловалась ему на неприятную необходимость идти на вечеринку к Синтии Кразевски, хотя этого ей хотелось бы в последнюю очередь, и Тед понял так, что есть большая вероятность: если он останется дома один на Новый год, ему в последнюю минуту позвонит Анна, и они в итоге встретят Новый год вместе, будут смотреть «Saturday Night Live» у Теда в подвале, но потом, в полночь, переключатся на телевизор, чтобы посмотреть, как опускается шар, и он «обнаружит» в холодильнике бутылку охлажденного шампанского, и потом они поднимут бокалы, и он повернется к ней с хитрой веселой улыбкой и скажет: «Понимаю, глупо, но можно же?» – и она хихикнет и скажет: «Думаю, да!» – и он поцелует ее почти по-дружески, в губы, но с закрытым ртом, а потом замешкается, отстраняясь, и станет ждать, и она будет ждать, а потом она его поцелует, и у них все будет всерьез, они начнут возиться на диване, потом на полу, и когда он станет снимать с нее блузку, то потянет вверх, но так закрутит вокруг рук, что они окажутся как бы связанными у нее над головой, он недавно научился этому с Рейчел, и Анна сделает такое сексуальное удивленное лицо, открыв рот буквой О, и будет тяжело под ним дышать, и они станут трахаться, и она у него так кончит, что потом они будут вместе до самой смерти.

План был безупречный.

То есть, погодите. Нет. Это была эротическая фантазия, а он был идиотом.

И как раз когда он про себя это признал, Рейчел – его девушка, его зеркало – принялась танцевать. В одном белье, с трясущейся маленькой грудью, она исполнила чудовищный танец, передразнивая Теда. Танец, который в одно мгновение сплавил все, что он ненавидел в ней, с тем, что он ненавидел в себе.

– Привет, я Тед! – скалилась Рейчел, приплясывая. – Посмотрите на меня! Я придурковатый дружочек Анны Трэвис. Я таскаюсь за ней, надеясь, что, если все время буду делать, что она скажет, может, понравлюсь ей. Посмотрите на меня, посмотрите на меняааа!

Есть ли точка, в которой твое эго оказывается настолько раздавлено, что умирает, и тебе больше не нужно волочить бремя самого себя? Должно быть какое-то немецкое слово для этого чувства, когда сложные судороги твоего мышления поднимаются на поверхность и становятся внезапно и отвратительно зримы. Словно прошел мимо зеркала в полном народа магазине и подумал: что за чувак такой нелепый, и чего он так ежится, словно ждет, что его ударят? Хотел бы я ему врезать… Стоп, погодите, это же я.

– А меня она пригласила? – почти выплюнула Рейчел. – Меня пригласили на вечеринку к крутым и клевым?

Тед ей не ответил.

– Так она тебя не приглашала? Просто сказала, что идет, и ты собирался тереться вокруг нее, типа, Анна, я так по тебе скучал, когда ты уехала в колледж, я так хочу сбежать с тобой, и двадцать часов смотреть «Saturday Night Live», и делать тебе попкорн, и тяжело дышать тебе в ухо?

– Ага, – сказал Тед. – В общем, так все и было.

– У меня идея, – сказала Рейчел. – Пойдем на вечеринку к Синтии вместе. Конечно! Почему нет? Я позвоню Анне. Я ведь тебе говорила, что наши мамы дружат? Я ее спрошу, можем ли мы пойти к Синтии. Уверена, она скажет «да». Славно будет с ней повидаться. Ты бы этого хотел, правда, Тед?

– Нет, – ответил Тед. – Не хотел бы.

Но именно так они и поступили.

В 2018 году в Нью-Йорке Тед лежал на больничной каталке, а его вкатывали в переполненный приемный покой. Он не мог повернуть голову ни влево, ни вправо, поэтому смотрел прямо на слепящий флуоресцентный свет и думал, не умирает ли он. Это смешно, сказал он себе, я вовсе не умираю. Женщина швырнула в меня стаканом воды; глупо думать, что из-за этого можно умереть. Он тут же представил, как Рейчел насмешливо произносит:

– Люди сплошь и рядом умирают от травм головы, Тед.

Тед подумал: я, наверное, не умираю, я просто напуган, я один, и мне это не нравится.

– Простите, – крикнул он сухой потрескавшейся глоткой. – Не мог бы кто-нибудь объяснить мне, что происходит?

Никто не отозвался на его мольбу, но в конце концов к нему подплыли какие-то смутные тени. Они задавали ему вопросы на тарабарском языке, и он отвечал таким же неразборчивым бормотанием, за что был вознагражден уколом в руку, после которого его затопило легким блаженством.

Когда лекарство подействовало, воспоминания Теда начали переплетаться со странной, хотя и извращенно прекрасной галлюцинацией. В этой галлюцинации бокал, который Анджела швырнула ему в голову, не отскочил от черепа, а разбился. Один осколок застрял у Теда во лбу, и он видел этот осколок посреди своего поля зрения, тот возвышался, как башня, пронзал его, прибивал к каталке, отбрасывая мерцающий радужный круг. Сквозь стекло Тед видел себя, отраженного во всей жалобной красе.