Ты знаешь, что хочешь этого - [41]

Это были самые прекрасные слова, какие он слышал в жизни.

Вечером накануне того, как Анна должна была лететь в Нью-Джерси, Тед попытался как можно нежнее подтолкнуть ее к тому, что хотел услышать.

– Не терпится тебя увидеть, – сказал он.

– И мне! Еще как.

– Ты говорила в последнее время с кем-нибудь из местных? Ну с друзьями или еще с кем? Помню, ты говорила, что старые друзья не очень-то поддерживают связь.

Ему показалось или она слегка замешкалась с ответом? Она до сих пор не призналась ему, что у нее с Марко; пару дней назад противная подружка Рейчел Шелли заявила ни с того ни с сего, что слышала, будто Марко Эрнандес получил настоящий запретительный ордер против Анны, который предписывал ей не подходить к нему ближе чем на пятьсот футов. Понятно, это была просто идиотская сплетня, которые вечно распространяла Шелли, но Тед все же хотел, чтобы Анна как-то его успокоила – в идеале расплакалась и сказала: «Ты всегда был рядом, всегда», – и стала умолять, чтобы он простил ее за годы пренебрежения, – но его устроил бы и намек на то, что она всерьез собирается с ним увидеться.

Вместо этого разговор принял неожиданный и тревожный оборот.

– Вообще-то, – сказала Анна, – я говорила с Мисси Йоханссон, знаешь ее? И она мне сказала, что ты кое с кем встречаешься! Рейчел Дервин-Финкель? И я ей такая, да быть этого не может. А она уперлась, что это правда!

– Хахахахахахахахахаха! – сказал Тед.

Потом, когда молчание Анны дало понять, что ржать как псих было недостаточно, он добавил:

– Ну. Да. Мы тусим.

– Тусите в смысле встречаетесь?

– Ну, я не знаю. Мы как-то не решили, что это. (Решили.) Все сложно. (Все было просто.) Ты же меня знаешь. (Не знала.) Но… да.

Тед, у которого в начале разговора слегка привстал, был готов блевануть. Было что-то глубоко неверное, какое-то почти надругательство в том, что Анна говорила с ним о Рейчел; все равно, как если бы родители зашли в комнату, когда он занимался сексом.

– Может, потусим втроем, когда я приеду! Я бы хотела снова встретиться с Рейчел. Давно не виделись.

– Э… конечно. Если хочешь.

– Ты знал, что наши мамы дружат? Мы все время вместе играли. Теперь мы уже не так много друг о друге знаем, потому что как-то разошлись в школе, но Рейчел славная девочка. Помню, она очень любила лошадей, когда была маленькая. Все эти «мои маленькие пони», все такое. Помнишь?

Умно, Анна. Очень умно. На самом деле по школе ходила сплетня, что Рейчел мастурбирует Моими Маленькими Пони. Сплетня была из тех, в которые никто по сути не верит, но тем не менее охотно распространяют. Тед сам оживленно спорил об этом с пацанами в столовой – возможно ли это вообще (она ее туда сует или?..) – а потом, когда слух грозил сойти на нет, Тед сам его с готовностью оживил, потому что скандал с Рейчел отвлек всех от предыдущего скандала, сотрясавшего третий класс: от вопроса о том, поймал или не поймал учитель музыки Теда, когда он какал в кладовке с инструментами во время весеннего концерта – ЧЕГО, РАЗУМЕЕТСЯ, НЕ БЫЛО.

Что Анна могла знать о том, каково это, когда о тебе распространяют такие сплетни, о всепоглощающем беспомощном стыде? Хотел бы он поверить в то, что Анна ревнует, – но не верит; она просто метит территорию, как собака, писающая на лужайку. Он вообще существовал в ее уме как живой, дышащий, думающий человек? Он столько времени провел, пытаясь понять, что она думает, – но какое сознание она себе представляла за маской его лица?

Тед впервые представил, что трахает Анну так, как (почти) трахал Рейчел: жестко, не заботясь об ее удобстве, полностью осознавая, что ненавидит ее настолько же, насколько любит. В этой фантазии Анна была снизу, он держал ее за горло, и, ох ты черт, там была Рейчел: они были втроем. Рейчел была голая, стояла на четвереньках, а Тед сгреб Анну за волосы и заставил ее…

Заставил ее…

Они обе…

– Ты слышал, что я сказала, Тед? – спросила Анна.

– Нет, прости, слушай, мне пора!

На четвертый день пребывания Анны в Нью-Джерси Тед одевался в спальне Рейчел после очередного не-совсем-полового-акта, когда Рейчел спросила его, что он собирается делать на Новый год.

– Не знаю, – сказал Тед, натягивая носок. – Можно просто дома посидеть.

– Так нельзя, – ответила Рейчел. – Эллен кое-что устраивает, и я ей сказала, что мы будем.

– Что? С чего ты это делаешь?

– Что делаю?

– Строишь планы, не спросив меня. Ты не думаешь, что надо было у меня узнать, может, я захочу заняться чем-то другим, а не переться на какую-то вечеринку в толпу незнакомых второкурсников? Знаешь, у меня есть жизнь и помимо тебя.

– Э… Ты только что сказал, что у тебя нет никаких планов на Новый год и ты собираешься сидеть дома.

– Я сказал, что можно просто дома посидеть.

– Ладно. А что можно делать?

– Не знаю. У Синтии Кразевски вечеринка, я думал заглянуть.

– У Синтии Кразевски.

– Да. А что?

– Синтия Кразевски пригласила тебя на вечеринку?

– И что?

– Тед. Ты мне говоришь, что Синтия Кразевски пригласила тебя на новогоднюю вечеринку и ты думал заглянуть.

– И что, у тебя сердечный приступ?

– Я просто пытаюсь разобраться с фактами. Синтия Кразевски позвонила тебе и такая: «Привет, Тед, это Синтия, я бы хотела, чтобы ты пришел ко мне на вечеринку»?