Ты забыла свое крыло - [35]

— Во пошла пьянка! — радостно-ошалело произнес Авдеич.

Хотя, похоже, мы мало участвуем в этой «пьянке»?

И тут же Николай, длинный и худой, в черном комбинезоне, хищно, на полусогнутых, словно вприсядку (так удобней хватать за низ удилища?), «подплясал» к краю и резко махнул удилищем. Все снова туда свесились.

— На-аш клиент! — сказали все слитно — и даже, к моему удивлению, я.

«Клиент» шлепал по плитам и был так же небрежно, как предыдущие, сунут в мешок.

Счастье, опьянение — отнюдь не целиком водочное — качало нас. Они ловят, а мы ликуем? Ну и что?! Николай оторвал свой взгляд от удилища (кивок с колокольчиком явно «жил»!), отошел к столику, разлил водку.

— Ну! — произнес он. — За нашего учителя!

Авдеич выпил с гордым достоинством. Все правильно! И я тоже — его ученик! Узнал столько!.. под самый конец. Левой рукой Авдеич вытер слезу.

— Клюет у тебя! — указал он Николаю стаканчиком водки.

Кончик удилища дрыгался, как живой.

— А! — великодушно произнес Николай. — Мелочь дергает… Ну, пьем до дна!

Мы торжественно выпили. Слеза вдруг потекла и у меня. Какой счастливый день! Вернее — вечер! А точнее — ночь!

— Авдеич! Клюет у тебя! — вдруг заорал Николай, как бы не замечая пляски удилища своего.

Мы всем скопом кинулись. Клевало… вроде. Не так, как у Николая, но все внимание было нам. Авдеич взял удилище в руки, вдумчиво подержал и, помедлив, размашисто подсек. Схватился за леску…

— На-аш клиент! — вскричали все вместе.

«Клиент», правда, был некрупный. Но никто этого не сказал. Авдеич заточил его в пакет, и там он казался гораздо больше, бился, как гигант.

— Ну прям выпить не дают! — завопил «нарядный» друг Николая (с бала или на бал?), кидаясь к удилищу.

Да, то была самая сладкая выпивка, то и дело прерываемая воплями, сочным шлепаньем лещей по настилу. Правда, это в основном происходило у них, в районе бетономешалки. У нас как-то меньше. Пожалуй, он их «переучил», надо было вовремя остановиться. А, какая разница! Праздник!

Из желтого вагончика возле бетономешалки вылезли заспанные рабочие.

— Во дают! Такого не видали еще!

И не увидите! Наши работали четко, слаженно. Удилища только посвистывали.

— На-аш клиент!

— Авдеич! Клюет! — опять кинулся к нам, бросив все свое, Коля.

Так мы поймали второго леща. Авдеич вдруг обнял меня своей костлявой рукой, прижался колючей щекой, и, смешиваясь, потекли наши горючие слезы. И в ту минуту казалось, что все будет хорошо, хватит здоровья и лекарств, чтобы жить!

— Авдеич! Тебе! — Николай протянул первого, самого большого леща, подцепив под жабру.

— Не-не-не! — заверещал «шеф», потом вдруг подцепил леща под другую жабру… и протянул мне. Все засмеялись: не чему-то конкретному, а от избытка чувств.

— Послушайте! — я не сдержался. — А… вы кто?

Они переглянулись. Повернулись к Авдеичу.

— Гаишники! — гордо тот произнес.

Я слегка опешил. Но должен ведь и я сделать что-то хорошее!

— Здорово! А говорят про вас!..

— Но должны же мы быть где-то приятными! — улыбнулся «нарядный».

И тут, в момент наивысшего счастья, заверещал телефон.

— Алло-о-о! — увидев номер, радостно закричал я на весь простор.

— Ты чего кричишь? — суровый голос Вари.

— А что?! — пьяный от счастья (да и просто пьяный) закричал я. — Тебе радуюсь!

— Погоди радоваться! Тут такое!

— Где?!

— На озере! Тут твой друг Фома… воду спускает! Говорит…

— Еду! — закричал я.

Крик от купола Исаакия отразился!

Как я несся! Ночью! Велосипед дрожал! Славно, хоть и опасно, под гору. Зато увижу своего друга Фому. Как это он сюда так быстро успел?! Сдержал угрозу про «мокрое дело»! «Подвижен, как ртуть, и так же ядовит»! Зотыч говорил про него: «Секундомер в жопе!» Или это он про меня?!

Вынесло к озеру. Даже не тормозил. Увидел: много машин стоит и в свете фар экскаватор срывает перемычку, что держит озеро. Фому, к сожалению, не увидел. Увидел, как Жос, в черной форме охранника, шлагбаум поднимает передо мной. Нет, не передо мной! Занимая всю ширь, проехал огромный белый «кадиллак». А передо мной труба, наоборот, опускалась... БАММ!

— Погиб как герой! — Зотыч, тоже в форме, одобрил.

В палате появился Фома:

— Ну что? Снова в бинтах?

— Это и есть то «мокрое дело», которым ты мне грозил? Наше озеро?

Фома хмуро кивнул:

— Да. Наша общая знакомая Убигюль... желает замок построить на острове. Как на Рейне! Но — именно здесь. Деньги — это все! А чтобы остров построить, воду спускаем.

— Это же наша жизнь… сливается!

— Приостановили… пока. А ты — весь век в радости хочешь прожить?!

— …Волнуюсь за Нонну, как она там?!

— Нет ее там.

— Как?!

— В больницу отправили. А в доме твоем теперь Бобон. Ну и…

— Валентин?

— А кто же еще? Говорит, слишком много ты там прожил!.. А помнишь, как мы тут с тобой, — кивнул за окно, — ныряли?

— Ага! — я кивнул, сдерживая слезы.

Фома размозжил о табурет огурец, который он принес для меня, и мы рассмеялись.

Мой врач появился.

— Болит маленько! — Я коснулся бинтов.

— Голова-то как раз крепкая у вас! А вот сердце разрушено. Нужна операция.

То-то там жжет!

— …Будем изыскивать! — неопределенно сказал он и вышел.

Варя влетела, как пламя!

— Как ты тут? Хорошо? — заговорила уверенно. — Носочки теплые есть у тебя?