Ты у меня одна - [37]

– Как после страшного похмелья.

– Откуда тебе знать, что такое страшное похмелье? – Марч лукаво усмехнулся. – Я никогда не видел тебя даже навеселе.

– В юности, как и все остальные, я по неопытности пару раз перебрала. Помню, как однажды, когда еще училась в колледже, я проснулась, и у меня так болела голова и все тело, что даже простыня казалась мне тяжелой, как стальной лист… – она замолчала, потому что от виска волнами разошелся еще один приступ боли. Откинувшись на подушку, она закрыла глаза. – После чего я оценила великий смысл умеренности во всем.

– Да, но при этом упускаешь столько забавного. Лично я предпочитаю наслаждаться до конца тем, что приходит в данную минуту.

На лоб Сэнди легло что-то приятно холодное. С материнской заботливостью Марч поправил мокрое полотенце, и Сэнди вздохнула, испытывая облегчение.

– Получше?

Сэнди не решилась качнуть головой, чтобы не вызвать очередную вспышку боли.

– Да.

– Врач оставил болеутоляющее средство на всякий случай и лекарство, которое ты выпьешь ближе к вечеру. – Марч провел мокрым полотенцем по ее лицу. – Ты поправишься, малыш. Только не беспокойся ни о чем. В один момент мы поставим тебя на ноги.

Некоторое время в комнате стояла умиротворенная тишина, которую нарушил едва слышный звук взмывающего вверх вертолета.

– Ну вот, доктор уже полетел назад. Скоро появится Джордан.

Джордан. Сэнди почувствовала вдруг, как все ее тело напряглось. Марч перестал поглаживать ее и слегка придавил плечи – на всякий случай, чтобы она не попыталась встать.

– Успокойся. Ты чего? Джордану еще хуже, чем тебе.

– Сомневаюсь, – сухо заметила Сэнди. – Вряд ли у него при каждом слове взрываются такие фейерверки.

– Тогда и мне лучше помолчать… – Марч запнулся. – Только прошу тебя, Сэнди, не обвиняй его в том, что случилось. Уверяю тебя: он и так казнит себя.

– А почему я должна обвинять Джордана в том, что упала? – устало переспросила Сэнди. – Это могло произойти в любой момент, не обязательно тогда, когда я бежала от него. Счет, который я ему могу предъявить, и без того достаточно велик. Незачем размениваться по мелочам. – Она отвернулась. – И вообще. Мне не хочется говорить о Джордане. У меня от этого голова начинает болеть больше, чем от сотрясения. Мне хочется спать.

– Прекрасная мысль, – поддержал ее Марч. – Недаром старая пословица говорит: утро вечера мудренее. И самые верные решения приходят сами собой.

– Хватит болтать…

В комнате было совершенно темно. Сэнди вновь открыла глаза и с трудом различила сидящую в кресле фигуру.

– Марч? – сонным голосом спросила она.

– Нет, – Джордан наклонился к ней. – Как ты? Что-нибудь нужно?

– Пить. В горле пересохло. – Она приподнялась и села, чувствуя, к своему большому облегчению, что мучительная головная боль перешла в тупую пульсацию где-то в затылке. – Даже глотать трудно.

– Постарайся меньше шевелиться, – попросил Джордан и включил настольную лампу, которая стояла на тумбочке. После чего налил полстакана воды из термоса, стоявшего рядом. – Болеутоляющей таблетки не нужно?

– Нет, наверное. – Она взяла стакан с водой и жадно выпила до дна. – Я стараюсь не принимать лекарств без особой надобности, только в случае крайней… – она подняла глаза, увидела его лицо и обомлела. – Ты знаешь, по-моему, это тебе надо срочно выпить что-нибудь. Ты выглядишь просто ужасно.

Так, наверное, выглядит земля после опустошительного пожарища… Черной и безжизненной. Жалость к нему, сострадание и любовь с такой силой охватили ее, что Сэнди быстро опустила веки, чтобы Джордан не заметил такое явное проявление слабости с ее стороны.

– Почему ты не ложишься? Мне не требуется твоя помощь.

Неуловимая и непонятная улыбка слегка раздвинула уголки его губ, когда он поставил пустой стакан на столик.

– Я знаю. Но мне необходимо сидеть здесь. Это нужно мне самому. Обещаю тебе, что постараюсь тебя не беспокоить. Просто буду сидеть здесь и смотреть на тебя, хорошо? Ты не возражаешь?

Сэнди нахмурилась:

– Нет, возражаю. Со мной все в порядке, и дежурить у постели, не смыкая глаз, нет никакой необходимости. Иди спать.

Джордан постоял, глядя на нее, а потом, к большому ее удивлению, повернулся и пошел прочь.

– Ну хорошо. Я ухожу, если ты так хочешь. Ты не виновата в том, что тебе невыносимо мое присутствие. – Он выключил свет. – Позови, если что-нибудь понадобится.

Сэнди видела, как он пошел к двери, замер на секунду – одинокий темный силуэт на светлом фоне. Как это непохоже на Джордана – так покорно согласиться и уйти. Почему-то ей стало не по себе.

– Джордан.

– Да?

– Марч мне сказал, что ты себя поедом ешь из-за случившегося, – запнувшись, проговорила она. – А мне бы хотелось, чтобы ты знал: я все поняла, что ты для меня всегда хотел только самого лучшего.

– Ты очень снисходительна, – пробормотал Джордан. – И тем не менее вся вина полностью лежит на мне.

Сэнди очень хотелось, чтобы у него стало легче на душе. Куда вдруг улетучились весь ее гнев и раздражение?

Джордан открыл дверь, и на какое-то мгновение его силуэт стал виден еще более отчетливо. Он стоял, как всегда, прямо, но тем не менее было такое впечатление, словно на плечи ему легла непосильная тяжесть. И тут дверь за ним закрылась.