Ты только попроси. Или дай мне уйти - [121]

Слезы льются ручьем, и она вдруг выпаливает:

– От моей дикой интрижки.

– От Хуана Альберто? – в шоке спрашивает Эрик.

– Да.

– Но, Ракель, что ты такое говоришь?

– Что слышишь, булочка.

– Но вы разве не расстались? – не унимается Эрик.

Моя беременная сестра вытирает слезы и отвечает:

– Да, но мы виделись каждый раз, когда он приезжал в Испанию.

Я с отвисшей челюстью смотрю на нее и говорю:

– Но ты ничего мне об этом не рассказывала.

– А не о чем было рассказывать.

– Черт, и оттого, что не о чем было рассказывать, теперь тебе есть что рассказать отцу, дочери и мексиканцу, – подтруниваю я.

Услышав это, сестра вскакивает с кресла и, словно истеричка, пищит посреди аэропорта:

– Мне нечего рассказывать мексиканцу! Абсолютно нечего!

– Успокойся, женщина, успокойся, – просит Эрик.

– А мне вовсе не хочется успокаиваться! – орет она.

Эрик смотри на меня с диким желанием прибить ее. И тогда я, глядя на него, шепчу:

– Не обращай на это внимания, любимый. Ты же сам понимаешь, гормоны.

– Черт с ними, с этими гормонами, – возмущается он.

Беру Ракель за руки. Она вся дрожит, беснуется, и, увидев, что я на нее смотрю, говорит вне себя от злости:

– Я больше не хочу видеть этого чувака с его проклятой жизнью! Ни за что-о-о-о-о!

На нас смотрят люди. К нам подходит полиция аэропорта. Спрашивают, что происходит, и Эрик, как может, объясняет, что это все из-за семейных проблем. Они понимающе кивают и уходят.

Я обмениваюсь взглядом со своим любимым мужчиной. Мы в замешательстве. Наша прекрасная ночь закончилась в аэропорту вместе с сестрой, рыдающей, словно истеричка, у которой бушуют гормоны в результате беременности.

Эрик решает взять ситуацию под контроль и, подхватив Ракель под руку, произносит:

– Давай, поехали домой. Тебе нужно отдохнуть.

И мы втроем идем к машине. У сестры нет с собой багажа, да и вообще ничего у нее с собой нет. По дороге она рассказывает, что была в Мадриде, куда отвезла девочек к их отцу, и ей позвонил Хуан Альберто, как раз в тот момент, когда она укладывала Лусию. На звонок ответила Лус и сказала, что они сейчас ужинают в доме своего папы, а родители сейчас в спальне. Когда Ракель взяла телефон, он словно взбесился, а она, словно гидра, послала его ко всем чертям и бросила трубку.

Дома Соня только что покормила моего мальчика, и ее удивлению нет предела, когда она видит нас. Но, заметив лицо моей сестры и пообщавшись с сыном, женщина решает, что лучше смотреть, слушать и молчать.

Мы с Ракель идем посмотреть на моего малышонка, который спит как ангелочек. Он прекрасен. Сестра все плачет, и я решаю провести ее в свою комнату. Даю ей пижаму и заставляю лечь в постель. Ложусь рядом с ней. Не хочу оставлять ее одну и в окутанной темнотой комнате спрашиваю:

– Тебе лучше?

– Нет, скверно себя чувствую. Прости, что испортила вам с Эриком вечер.

– Ракель, милая, это не страшно.

С ее уст срывается жалобный стон, и она говорит:

– Я уже получила развод.

– Когда ты об этом узнала?

– Мне пришло судебное решение два дня назад. Булочка, теперь я по закону снова незамужняя женщина. И я… я… – Она не может продолжать, потому что слезы опять застилают ей глаза.

Как же моей бедняжке Ракель не повезло. Когда мне удается ее успокоить, спрашиваю:

– И что ты собираешься делать?

– С чем?

– С ребенком. Ты скажешь о нем Хуану Альберто?

– Я собиралась сказать об этом вместе с новостью о разводе. Я купила билет в Мехико, чтобы сделать ему сюрприз, но теперь я не хочу его видеть. Этот чувак обвинил меня в глупостях и в том, что я страшная женщина. Он, вероятно, подумал, что я водила его за нос, как это раньше с ним делала его бывшая жена-а-а-а.

То, как выражается сестра, меня смешит. Но сейчас не время смеяться. Она опять начинает плакать. Я стараюсь ее утешить, но это нелегко. Страдать из-за любви, будучи беременной, это хреново, это самое худшее, что может быть и, когда она засыпает, я потихоньку встаю и иду к себе. Там Эрик наблюдает за нашим малышонком, который спит в кроватке. Когда он меня замечает, поворачивается и спрашивает:

– Как она?

– Ужасно, бедняжка.

Мы оба умолкаем, но потом Эрик спрашивает:

– Что будем делать? Будем звонить Хуану Альберто или нет?

Я даже не знаю, как поступить. Мне никогда не нравилось вмешиваться в личную жизнь других людей, и в итоге я решаю, что не стоит это делать. Это проблема Ракель, и она сама должна принять решение. Обнимаю Эрика и, ощутив у себя на шее его губы, шепчу:

– Мне жаль, что так случилось, любимый. Похоже, нам не позволят…

Он улыбается.

– Мы хорошо провели время, и это самое важное. Мы еще это повторим.

На следующее утро, когда сестра просыпается, она выглядит не лучше, чем вчера. У нее распухшие глаза. Увидев ее здесь, Симона приходит в удивление, но, когда я рассказываю ей о случившемся, она сочувствует ей.

Это все из-за этой чертовой любви!

Соня забирает к себе Флина, чтобы он этого не видел, а Эрик решает держаться подальше от гормонов и закрывается у себя в кабинете вместе с ребенком. Но перед этим говорит мне, чтобы я не волновалась за нашего малыша, он сам о нем позаботится, пока я буду ухаживать за сестрой.

Я уже очень давно не смотрела «Безумную Эсмеральду», а Симона ее записала. Мы пропустили три серии, включая заключительную. Но прежде чем приступить к просмотру, я уделяю время сестре, убеждаю ее позвонить отцу и выпить липового чаю.