Ты создана для этого - [2]

* * *

Сэм унаследовал дом от второй жены своего деда, Иды, которая родилась и выросла здесь. У нее не было своих детей, и она питала слабость к Сэму, который уже ребенком знал, как очаровать ее, как похвалить ее розарий, или пряное печенье, или мягкий шведский акцент, из-за которого ее речь звучала как песня. Когда несколько лет назад Ида умерла, оказалось, что она оставила ему этот дом, с условием, что его нельзя продавать, но можно передавать по наследству.

До прошлого года мы никогда не приезжали сюда и никогда не вспоминали ни о доме, ни вообще о Швеции. Единственной связью с этой страной была, пожалуй, та красная игрушечная далекарлийская лошадка, национальный символ Шведского королевства, которую Ида привезла нам в подарок во время своего приезда в Нью-Йорк. Игрушка стояла на подставочке для специй в нашей бруклинской квартире, рядом с мельницей для перца и нераспечатанной баночкой шафрана, которую я выторговала на ночном рынке в Марракеше.

Конечно, переезд сюда был идеей Сэма.

Все хорошие идеи принадлежат ему, как он любит шутить.

Он сказал, что ему хочется пожить в сказке. Что здесь мы будем еще счастливее, чем прежде.

Он был прав. Как всегда. Он всегда ведет нас в правильном направлении, как компас, который помогает мне избегать бурь. Мне очень повезло, что у меня есть Сэм.

Ближе к вечеру мы втроем долго гуляли по лесу, уютно усадив ребенка в специальный эрго-рюкзак. Гуляя, мы называли деревья и птиц, которых научились отличать за этот год, – ель, гнездо вьюрков, ясень обыкновенный. Это наше новое увлечение, хобби, которое мы тут приобрели. Иногда мы смеемся сами над собой, представляя, какими были раньше.

В Сигтуне мы зашли в кафе у причала перекусить жирной селедкой в ржаных сухарях и картофельным салатом. Мы сидели и слушали крики чаек и плеск воды, гипнотически переплетающихся с тихим говором хорошо одетых шведов. Официантка потрепала нашего малыша по щечке и на безупречном английском приняла наш заказ. «Спасибо, – поблагодарили мы на шведском. – Спасибо».

Вернувшись домой, я искупала сынишку и стала укачивать его на руках, пока он не уснул. Я уткнулась носом в его шейку, провела пальцами по его мягким, как пух, золотистым волосикам, которые потихоньку начинали густеть. Дотронувшись рукой до груди, я почувствовала стук его сердца, размеренный и удивительный. Тук, тук – эхо моей жизни. Мы с Сэмом, уставшие от долгой прогулки на свежем воздухе, скользнули под хрустящие простыни еще до того, как окончательно стемнело. Я свернулась клубочком в объятиях мужа и задумчиво переводила взгляд с его мужественного лица на темные глаза и решительный твердый подбородок, а затем на его грудь, мощную, словно закованную в доспехи. Настоящий мужчина. Сильный мужчина, который способен нести тебя по жизни на руках – и оно так и складывается.

– Отличный был денек, правда? – сказала я с довольным вздохом.

Сэм поцеловал меня в лоб и закрыл глаза. Я пошевелила рукой, собираясь повернуться на живот.

– Нет, – сказал он, – лежи так.

Да, все так, как и говорил Сэм. Сказочная жизнь в лесу.

Сэм

Сегодня исполняется год с тех пор, как мы переехали в Швецию. Трудно поверить. Целый год! Новая страна, новый дом, новорожденный ребенок… Новая жизнь. Наверняка лучше прежней. Чтобы отпраздновать это событие, я приехал с деловой встречи в Стокгольме пораньше, привез букет свежих весенних цветов и бутылку вина. В сувенирной лавке в старом городе я нашел для Конора вязаный шлем Viking.

Мерри была на кухне. Темные длинные волосы связаны в узел на макушке, на талии – передник. Она улыбнулась, увидев меня.

– Красивые, – сказала она.

– Как и моя жена, – ответил я.

Знаю, ей нравится, когда я ее называю женой. Она порывисто обняла меня, и я с удовольствием вдохнул ее запах; духи и что-то недавно жаренное.

– Со шведской годовщиной тебя, – шепнула она. – Смотри, я приготовила шведские фрикадельки, чтобы отпраздновать.

– А где мой мальчик? – спросил я и пошел к Конору. Он был в гостиной, на коврике для игр, лежал на спинке и пытался дотянуться до лягушки, которая висела на зеленой пластмассовой перекладине. Что за ребенок! Я не перестаю удивляться. Уже восемь месяцев. Он растет не по дням, а по часам. И постоянно меняется, постоянно в движении.

– Ну, как поживает мой чемпион сегодня? – спросил я, укладываясь на пол рядом с ним.

Он улыбнулся мне – и от этой улыбки у меня сердце затрепетало: эти розовые беззубые десны, и эта чистая, незамутненная любовь. Я уткнулся лицом в живот крохи, вдохнул запах присыпки и детского крема.

Потом натянул новый шлем на его головку и поднял малыша на руки, чтобы показать Мерри. Две светлые косички свисали по обе стороны шлема. Конор схватил одну из них и сунул в рот.

– Отлично, – рассмеялась Мерри, – теперь он готов возглавить вторжение.

Она так счастлива здесь. Беззаботна и счастлива. Мне нравится видеть ее такой. Я всегда хотел для нее именно такой жизни. Для нас.

Я передал ребенка ей, чтобы пойти умыться перед ужином. Она крепко прижала его к себе, и я на мгновение замер в дверях, чтобы полюбоваться этой сценой.

– Прекрасно, – повторил я.