Ты покоришься мне, тигр! - [80]

Гуманный метод облегчил работу с хищниками: убедить тигра это не то, что схватиться с ним врукопашную. Ведь для того чтобы только удержать сваленного зверя на месте, требуется не менее шести человек. И это если он еще будет не очень рассержен. В ярости его силы увеличиваются неимоверно. Поэтому, конечно, человеку выгоднее покорить сердце тигра. У тигра с «покоренным сердцем» реже возникает желание растерзать дрессировщика.

Работать стало легче и… труднее. Труднее, потому что психологический метод требует тонкости в подходе к животному, любви к нему. Если мы говорим «сколько людей столько и характеров», то позвольте мне этот же принцип применить и к животным: сколько зверей — столько и характеров. Познать их характеры — значит действовать не по шаблону, а к каждому зверю подходить индивидуально, в соответствии с его особенностями. Это хлопотнее. Запугать зверя пытками, не мудрствуя лукаво, легче.

Мы теперь все чаще употребляем выражение «воспитание зверя», а не укрощение, а под дрессировкой понимаем его обучение. И пытаемся применять педагогику, во всяком случае, пользуемся некоторыми ее положениями и методами.

Конечно, педагогика тут особая. Непослушному ученику вы ставите плохую отметку за поведение и на какое-то время усмиряете его. А непокорный зверь съедает вас или по крайней мере всегда готов к этому, когда вы уж слишком ему докучаете, — это существенная разница. Но в остальном в методах, принципах совпадений не мало. Не нужно ловить меня на слове, я понимаю, что цели разные, поэтому говорю только о приемах, а приемы педагогики мне помогают.

Когда Кард Гагенбек стал пробовать свой новый метод, он еще не знал, как объяснить научно то, что происходит со зверем в результате такого неожиданного к нему отношения. Академик И. П. Павлов открыл условные рефлексы и расшифровал высшую нервную деятельность животных. Именно учение Павлова помогло мне осознать возможность психологического подхода в исследовании характера зверя, увидеть в животном единство физических и психологических факторов.

Как же до Гагенбека дрессировали зверей в цирках? Зверя гоняли в небольшой клетке из одной стороны в другую, заставляя перепрыгивать через различные препятствия, а для «поощрения» применяли проволочные хлысты, вилы, трезубцы и раскаленное железо.

Познакомившись с этими предметами, животные от одного их вида приходили в трепет и готовы были сделать что угодно. Но только укротителям тогда «угодно» было совсем немного — несколько трюков, чтобы поиграть на нервах зрителей.

От такого обращения звери становились свирепее самих себя. Поэтому укротитель большую часть своих сил и времени тратил на то, чтобы подавить ярость зверя и заставить сделать трюк. В то время и задачи в таких номерах ставились совершенно иные и атмосферы добивались иной. Был только один стиль общения со зверями — запугивание. Свой уход из клетки укротитель должен был прикрывать выстрелами из револьвера и щелканьем бича.

Иногда казалось, что только благородство зверей спасало неистовствовавшего укротителя. Хотелось прежде всего укротить его самого, привить сначала ему навыки человечности. Не случайно в художественной литературе сложился образ укротителя как человека грубого, жестокого и примитивного.

В номерах с хищниками, созданных на основе гуманной дрессировки, трагических происшествий стало значительно меньше.

Хочу, чтобы меня поняли правильно. Я не обвиняю первых укротителей. В те времена нельзя было, видимо, иначе. Человечество еще не додумалось до того, что с хищниками можно обращаться по-человечески. Хотя история и легенды рассказывали случаи дружбы человека и льва… но это были ведь всего только легенды, и жестокий способ казался единственно возможным.

Да и дрессировки в современном её понимании тогда не существовало. Работали со зверем вслепую — что получится, то и получится. А гуманный способ помог понять зверя, то есть узнать, чего и как от него можно добиться.

Существует мнение, что зверей, рожденных в зоопарке, выдрессировать легче. Это не так. Лучше всего дрессировать зверей, пойманных на свободе в возрасте от полутора до трех лет. Хищник, родившийся в неволе, воспитанный и обласканный человеком, который ему потакал, делал скидки на шаловливую молодость, — избаловался. Он теряет всякий страх перед человеком, становится нахальным. И хотя укрощать его нет надобности, обучать такое избалованное существо труднее. Да к тому же он не знает борьбы за существование, клыков нападающих и обороняющихся и не ценит сервис.

Поэтому не должно казаться странным мое утверждение, что с дикими работать легче. Человек, естественно, не может быть таким суровым учителем, как природа (не говорю об исключениях). Но оказывается, что зверю полезнее воспитываться в суровости. Баловство портит не только детей, но и хищных зверей.

В настоящее время действительных укротителей, особенно укротителей львов, не много: почти все львы рождены в неволе.

Большинство львов, работающих на манежах советского цирка, если не все, в течение нескокольких поколений — цирковые «невольники». Они замечательно акклиматизировались и дают хорошее потомство. Цари зверей потеряли в известной мере свою хищность, стали покладистее. Каждодневное кормление сглаживает дикие повадки зверей, новые условия жизни вырабатывают новые условные рефлексы. Зверю в неволе, по сравнению с рожденными на свободе, вся жизнь представляется в совершенно ином виде. Судите сами: пища и вода сами приходят в клетку, нет необходимость добывать их в борьбе. Человек, ласкает, развлекает играми, рассеивает скуку. Это ли не житье? И выпусти такого льва в настоящую жизнь — он, пожалуй, окажется к ней, настоящей, которая шутить не любит, не подготовленным.