Ты покоришься мне, тигр! - [66]

Как только он это сделает — он в моей власти. Начинаю осторожно, не раздражая, водить вилкой в разных направлениях около морды зверя. Заставляю снимать кусочки справа, слева и вверху, у потолка клетки. А для этого уже надо подняться на задние лапы и, упираясь в решетку передними, тянуться вверх. Такое движение обычно не вызывает особых затруднений и быстро усваивается. Мне же оно крайне необходимо. Во-первых, я приучаю зверя к вилке, и она перестает внушать ему страх, а во-вторых, он привыкает, беря мясо, тянуться за ним. А это уже первый шаг дрессуры.

Совершая манипуляции с мясом и вилкой, я произношу слова, которые тиграм придется слышать на манеже во время дрессировки и представления, например: «Бемби, ко мне!», «Раджа, на место!», «Акбар, брауши!»

Когда мы все это освоим, можно переходить ко второму элементу урока. Чтобы закрепить наше сближение со зверем, я ввожу в клетку палку, а чаще щетку на длинной ручке и пытаюсь гладить те места, которые не чувствительны к щекотке. Сначала зверь отвергает такое обращение, но быстро убеждается, что этот массаж очень приятен, и уже не сопротивляется. Как только он к этому привыкает, я, улучив момент, когда он лежит спиной к решетке, глажу его рукой, что еще более приятно, хотя он может из притворства капризно поворчать.

Через некоторое время зверь уже сам будет ждать, чтобы его погладили. Так постепенно исчезает его подозрительность, и он превращается в послушного ученика.

Как только животное привыкнет к моей личности, голосу и встречает меня уже радостно, начинается следующий этап обучения. Зверь освоился с небольшой клеткой на конюшне. Теперь необходимо познакомить его с пространством циркового амфитеатра и предметами, которые будут его окружать на манеже. Для начала выпускаю его в туннель. Зверь сначала пугается и нервничает, все незнакомо: и место, и проходящие мимо и смотрящие на него люди, и различные шумы. Но и тут я опять с ним. Ободряю словами, поглаживаю сквозь решетку, и он постепенно успокаивается и от этого, может быть, еще больше привязывается ко мне.

Теперь урок с вилкой и куском мяса можно проводить в туннеле. Здесь я испытываю зверя на все лады. Иногда нарочно раздражаю обманными движениями и наблюдаю, как изменяется настроение его, как он выражает свое раздражение, долго ли злится или быстро отходит, как реагирует на резкие жесты, проверяю цепкость лап и силу зубов.

Приучая к приказывающей интонации, к командам, делаю это без крика: шумливое поведение раздражает животных, а в нервном состоянии они вряд ли будут лучше соображать и понимать мои приказания. Спокойная настойчивость лучше способствует взаимопониманию. Замечу кстати, что ни меняющийся грозный взгляд, ни выражение лица, ни любые самые устрашающие гримасы на зверя не производят никакого впечатления. Он, видимо, их просто не понимает, а скорее всего, и не замечает.

И вот уже мои подопечные привыкли и к туннелю, им даже начинает нравиться это просторное помещение оно очень удобно для прогулок, есть где поразмять косточки. Но, прежде чем выпустить своих учеников в «централку», подвожу итоги впечатления, анализирую поведение зверей, их отношение ко мне, стараюсь предугадать еще не выявленные отрицательные, то есть опасные для меня черты. Это нужно для того, чтобы быть готовым ко всему при первой встрече в клетке.

Практика, моя кормилица, неоднократно подтверждала, что варианты непосредственного знакомства без решетки бывают различными. Зверь может встретить меня спокойно, не прервет своего занятия и будет продолжать рассматривать реквизит, почти не обращая на меня внимания; или же насторожится, может подойти и с любопытством рассмотреть и обнюхать, даже потереться бочком без злых помыслов, словно приглашая поиграть.

Бывает, что зверь при моем появлении моментально отходит в дальний угол и прижимается к решетке. Если я начинаю приближаться к нему, он может приготовиться к прыжку или, наоборот, к защите. Если подхожу еще ближе и зверь уходит в противоположную сторону, явно боясь меня, это плохо. Значит, он труслив. Иногда от трусости он переворачивается на спину вверх лапами и ни за что не хочет встать. В этом случае приходится познакомить его с холодным душем. Но чаще привязываю к концу бича что-нибудь блестящее и болтаю перед его глазами. Заинтересованный, он старается поймать приманку и быстро вскакивает.

Если боязливость не проходит, зверю дается самая легкая роль. Применять болевое ощущение бесполезно. Да и вообще, бич в руках я держу не для наказания. Он у меня, скорее, как вожжи у извозчика — для управления «парой гнедых».

Самый неприятный вариант — впрочем, очень редкое исключение, — если зверь нападает на меня или выказывает свирепую враждебность. Прижатые к голове уши, напряженные мышцы лап, хвост, вытянутый, как стальной прут, — сигналы грозящей опасности. Тут уж только моментальная ориентировка, быстрота и уверенность действий могут спасти от его удара. Иначе он «укротит» меня.

Для защиты я держу в клетке обыкновенный стул. В самый опасный момент между нами появится этот стул, ощетинившийся ножками. И тогда одного-двух ударов палкой по носу бывает достаточно, чтобы дать хищнику понять, что поступок его безрассуден и что бросаться на меня не так уж безопасно. После такого внушения зверь «успокаивается», но отвращение к стулу и палке сохраняется у него надолго.