Ты погляди без отчаянья… - [30]

       Почему он помнит про подарок?

Спелый плод, упав, не возвратится,

Но разлукой ветвь не тяготится.

Ветру отдавая песню, птица

       Разве это делает с оглядкой?

Кто дарить умеет во вселенной —

Дарит безраздельно, без размена,

                     Дарит без остатка.

       Дар принять тому дано уменье,

       Кто понять способен смысл даренья.

Видится ему в зерне жемчужном

Труженик, с его трудом натужным,

Что жемчужниц ловит в море южном.

       А иному вынутый из створок

Жемчуг мнится легкою добычей.

Сам не дарит – не его обычай!

                     Дар таким не дорог.

       Я с собой в разладе, в споре жарком:

       Что достойно в мире стать подарком?

Нет ему названья, нету меры.

Разве белый, розовый иль серый

Жемчуг из сокровищниц Куберы?[61]

              Все ничтожно для моей любимой!

       Оттого взываю к сердцу милой,

       Чтоб оно безделку превратило

                     В дар неоценимый.

Мед

Не хочу, как пчела, наполнять ненасытные соты,

Растрачивать весны на суетные заботы.

              Пчела никогда не найдет

Драгоценный тайник рассвета – сокровищницу

                щедрот,

В трудах с восхода и дотемна,

Своим жужжаньем оглушена,

Пчела не знает, что вся природа цветет-поет,

Не знает сокрытую в лепестках нежнейшую грусть,

Лишь полет за добычей знает пчела наизусть, —

              Не видит лесных полян,

              Не видит хмельных лиан,

Не прочтет посланье весны в расцветке легкого

               лепестка.

Пчелиная цель – капелька меду, путь – от цветка

               до летка.

Ликует душа в полете, как вольная птица,

              Все выше стремится.

Необъятное небо на легких крыльях неся,

Ищет мед золотой, который взвесить нельзя.

Тот мед – сладчайший, благоуханный —

Душа берет, и берет невозбранно,

Ибо его источает рассвет.

В этом полете ни злобы, ни зависти нет,

Ни оглушенного слуха, ни ослепленного взгляда,

А в меде – ни горечи, ни затаенного яда…

Встреча

Где жизни теченье сливалось

              С течением небытия,

Где время для нас обрывалось,

              Однажды сошлись ты и я.

       А нынче каким океаном

       Плыву я к неведомым странам?

       Мне челн одинокий – жилище,

       И волны бьют в утлое днище.

Плыву и плыву, вспоминая:

              Где низкого неба края

Срезает граница земная,

              Однажды сошлись ты и я.

Бок о бок сидели мы двое,

              И я, в забытьи наяву,

Постиг, чье дыханье живое

              Колеблет густую траву

       И с радостью проникновенной

       Пронзает глубины вселенной.

       Я понял, как звездная сила

       Блеснула и сумрак сразила.

Как трепетно, неудержимо

              Дыханье летит бытия,

Я понял, когда недвижимо

              Сидели вдвоем ты и я.

Мы в небо глядели. Вовеки,

              Сдавалось, нам рук не разнять.

Ни разу не дрогнули веки,

                     Уста замыкала печать.

       Я понял, что слова граница

       В груди мирозданья таится,

       Где – в самой его сердцевине —

       Богиня играет на ви́не.

Я понял ее сопричастье

              К причинам того забытья,

Когда от щемящего счастья

              Рыдали вдвоем ты и я.

Я понял, как ветру фальгуна

              Губительно пламя свое.

Заря улыбается юно,

              Стирая себя самое.

Как в море вливаются реки,

       Чтоб там затеряться навеки,

       Как ночь в состязанье с рассветом

       Стремятся погибнуть при этом,

Как молния самозабвенно

              В себя мечет стрел острия,

Я понял, когда дерзновенно

       Играли вдвоем ты и я.

Из книги «Мохуа» [62] («Мохуа») 1929

Знакомство

В бездождие из тучи в час полдневный

              Раздался голос гневный,

И, проклиная все на свете,

                     Завыл злой ветер,

И, вихри желтые волос сплетая с облаками,

Мудрец Дурваса[63] извергал из глаз кровавых

               пламя.

Принес тебе я в дар в тот вечер мглистый

              Кадамбы цвет душистый.

В унылом сумраке ненастья

                     Без песен счастья —

На каждом лепестке цветов сквозь капли дождевые

Еще лучилось солнце дня, как грезы золотые.

Когда к нам облака на небосклоне

              Восточный ветер гонит

И бьет дождь месяца срабона

                     Лес исступленно,

Кадамба пламенно цветет под сумеречной тенью

И наполняет гнезда птиц дыханием цветенья,

       Все дерево стоит в цветах,

В цветенье их – тебе мой дар, они не падают

               во прах.

Подруга, под покровом темноты

              Ты принесла мне в дар цветы.

Томился я, склонясь бессильно,

                     Не тлел светильник,

Лишь светляки средь листьев пальм мерцали чуть

                заметно,

У двери ты стояла молчаливо,

              И я спросил пытливо,

Твоим молчаньем озадачен:

                     «Что дар твой значит?»

На каждом лепестке цветов звенели капли ливня,

К цветам я руку протянул сквозь темноту

               призывно.

Коснувшись их, я вздрогнул, и все тело

              Как будто зазвенело,

Наполнясь музыкой веселой

                     От их укола.

Я понял, что на мой вопрос ответить было трудно:

В душе под терниями мук скрывается подспудно

Сокровищ клад богатый —

Вот что мне в дар дала ты.

Мужественная

Иль женщинам нельзя вести борьбу,

                     Ковать свою судьбу?