Ты погляди без отчаянья… - [11]

Будет ли каплями слез струиться тело?

Возникнешь ли вновь, чтобы море запело,

Славя тебя полнозвучною песней,

Всех песен чудесней?

Месяц восторга угас, не вернется держащая чаши,

О закатившаяся Урваши!

Ныне, увы, и дыханье весны, ее нежные звуки

Слиты со вздохом вечной разлуки.

В ночь полнолунья, когда лишь улыбки кругом,

Память играет на флейте в унынье немом;

Слезы мы льем,

Но вдруг мелькнет среди слез надежда, едва

               постижимая, —

О ты, неудержимая!

Джибондебота («Божество жизни»)

О ты, для кого отворилась души ограда!

Надежда моя и отрада!

Все ли желанья твои воплотились во мне?

Чашу жизни наполнил я по края

Печалью и радостью ради тебя,

Теперь мое сердце – подобие

Выжатого винограда.

Из благоуханий, тонов,

Оттенков, ритмов и снов

Соткал я ткань покрывала

Для брачного ложа,

Во имя твоей мимолетной причуды

Я желаний золото плавить буду,

Становясь каждый день

Иным, непохожим.

Я не знаю сам, почему

Твой выбор пал на меня,

Жизни моей властитель мудрый,

Любишь ты ночь мою или утро,

Работу или досуг,

Текущие в доме твоем день ото дня?

На своем одиноком троне, в тиши,

Слышал ли ты песнопенья моей души?

Осенью душной, зимой и весной,

Когда барабанят дожди по прудам,

Сплетал ли в гирлянды ты

Мечтаний моих цветы,

Искал ли в лесах моей юности

Пути по моим следам?

Скажи мне, что ты увидел,

В меня погружая взор,

Простил ли мои сомненья,

Славу мою и позор,

Дни без благословений,

Безверье ночных мгновений?

Многое миновало, Владыка.

В безлюдном лесу осыпались мне в укор

Благоуханные богослужений цветы;

Расстроилась лютня,

Чьи струны натягивал ты,

Как же петь мне, поэт?

Ведь нет со звуками слада,

А гимны твои торжественны и просты, —

Когда вечер на плечи накидывал плащ темноты,

Я в твой сад приходил поливать слезами цветы,

Но меня усыпляла прохлада.

О ты, для кого отворилась души ограда,

Неужели мои сокровища – сны,

Пробужденья, и жизнь, и чары, и песни

Через миг обратиться в ничто должны?

Объятья слабеют,

Поцелуи пьянить не смеют…

Неужели ночь отступает,

А рощи жизни рассветом озарены?

Если так, то скорей разбей отжившее воплощенье,

Дай мне новые чары и красоту,

               существованье и предназначенье,

Черные волосы подари

Взамен седины суровой,

На новой свадьбе свяжи меня

Узами жизни новой.

Из книги «Жатва» («Чойтали») 1896

Переправа

Через реку людей перевозит паром.

Кто – из дома, а кто возвращается в дом.

Две знакомых деревни по двум берегам.

От зари до зари все в движении там.

Сколько в мире крушений, столкновений и бед,

Сколько помнит история с незапамятных лет,

Сколько золота, крови, сколько попранных прав,

Сколько новых корон порассыпалось в прах!

Бесконечные смены стремлений сулят

То амриту сладчайшую, то убийственный яд.

Ну а здесь – их названья известны навряд —

Только две деревушки друг на друга глядят.

Ходит изо дня в день через реку паром.

Кто – из дома, а кто возвращается в дом.

Карма [18]

         Я утром звал слугу и не дозвался.

Взглянул – дверь отперта. Вода не налита.

         Бродяга ночевать не возвращался.

Я без него, как на беду, одежды чистой не найду,

         Готова ли еда моя – не знаю.

А время шло и шло… Ах, так! Ну хорошо,

         Пускай придет – я проучу лентяя.

Когда он в середине дня пришел, приветствуя

                меня,

         Сложив почтительно ладони,

Я зло сказал: «Тотчас прочь убирайся с глаз,

         Мне лодырей не нужно в доме».

В меня уставя тупо взор, он молча выслушал

                укор,

         Затем, помедливши с ответом,

С трудом слова произнося, сказал мне: «Девочка

                моя

         Сегодня умерла перед рассветом».

Сказал и поспешил скорей к работе приступить

                своей.

         Вооружившись полотенцем белым,

Он, как всегда до этих пор, прилежно чистил,

                скреб и тер,

         Пока с последним не покончил делом.

К цивилизации

Лес верни нам. Возьми свой город, полный шума

               и дымной мглы.

Забери свой камень, железо, поваленные стволы.

Современная цивилизация! Пожирательница души!

Возврати нам тень и прохладу в священной

               лесной тиши.

Эти купанья вечерние, над рекою закатный свет,

Коров пасущихся стадо, тихие песни вед,

Пригоршни зерен, травы, из коры одежды верни,

Разговор о великих истинах, что всегда мы

               в душе вели,

Эти дни, что мы проводили, в размышленья

               погружены.

Даже царские наслаждения мне в тюрьме твоей

                не нужны.

Я свободы хочу. Хочу я снова чувствовать, что

                лечу,

Чтобы снова вернулись силы в сердце мое, хочу.

Знать хочу, что разбиты оковы, цепи хочу разъять.

Вечный трепет сердца вселенной хочу ощутить опять.

Старшая сестра

Рабочий с запада весь день, пока не ляжет ночь,

Копает глину у реки. А маленькая дочь

Весь день снует туда-сюда, раз по сто, может быть,

Посуду медную она к реке таскает мыть.

И на ребяческих руках, движеньям мерным в лад,

Браслеты тонкие – динь-динь, – касаясь блюд,

                звенят.

И так весь день. А рядом – брат, совсем еще малыш.

Он с непокрытой головой, измазанный голыш.

За нею ходит по пятам, как ласковый щенок.

Сестра прикрикнет – он идет к реке на бугорок,

Сидит. Несет на голове она кувшин с водой

И держит блюдо на плече, а правою рукой