Ты не виноват - [101]

Я нахожу ее в портфеле, с третьей попытки, словно она появилась из ниоткуда. Я разворачиваю карту и смотрю на оставшиеся пометки, обведенные кружками. Осталось пять мест, которые я должна увидеть одна. Финч пронумеровал их, так что порядок есть.

Вайолет Первое и второе из оставшихся путешествий

Городок Миллтаун с населением всего восемьсот пятнадцать человек расположен рядом с границей штата Кентукки. Мне приходится остановиться и спросить, как добраться до обувных деревьев. Женщина по имени Майра указывает в сторону места, которое называется Чертова низина. Совсем скоро асфальт кончается, и вот я еду по узкому проселку, то и дело поглядывая вверх, как сказала мне Майра. Когда мне начинает казаться, что я заблудилась, я попадаю на окруженный лесом четырехсторонний перекресток.

Я съезжаю на обочину и выхожу из машины. Где-то вдалеке я слышу крики и смех играющих детей. Со всех сторон стоят деревья, увешанные обувью. Сотни и сотни ботинок, туфель, кроссовок и прочей обуви. Большинство из них висит на завязанных шнурках и походит на огромные елочные игрушки. Майра сказала, что не помнит, как все это началось и кто первый оставил там свою пару обуви, но люди съезжаются отовсюду, чтобы украсить деревья. Ходит слух, что известный баскетболист Ларри Берд тоже оставил здесь свою пару.

Задача проста: оставить тут обувь. Я привезла свои кроссовки и желтые кеды Элеоноры. Я стою, задрав голову вверх, пытаясь решить, где бы их разместить. Я повешу их рядом на самом первом дереве, наиболее густо украшенном обувью, в которое несколько раз попадала молния. Я это знаю, потому что у него рассохшийся и черный ствол.

Я достаю из кармана маркер и на своей спортивной туфле пишу «Ультрафиолет Марки-Ни-Одной-Помарки», после чего ставлю дату. Я вешаю их пониже на самом первом дереве, влезать на которое кажется слишком опасным. Мне приходится чуть-чуть подпрыгнуть, чтобы дотянуться до ветки, и туфли долго болтаются из стороны в сторону, прежде чем повисают неподвижно.

Вот и все. Больше смотреть не на что. До деревьев со старыми башмаками путь неблизкий, но я предлагаю себе взглянуть на это с другой стороны. Здесь, наверное, тоже есть какое-то волшебство. Я стою и высматриваю его, заслонив глаза от солнца, и уже собираюсь вернуться к машине, как вдруг замечаю их. Они висят в стороне от остальных на самой высокой ветке того же дерева. Пара кроссовок со светящимися в темноте шнурками, на каждой из которых видны две черные буквы: Т.Ф. Из одной кроссовки торчит синяя пачка сигарет.

Он был здесь.

Я оглядываюсь по сторонам, словно надеясь увидеть его, но здесь лишь я одна, и где-то неподалеку кричит и смеется детвора. Когда он приезжал? После того, как исчез? Или до того?

Пока я там стою, что-то меня гнетет. По-моему, самая высокая ветка. Самая высокая ветка. Я ищу телефон, но он в машине, так что я стремглав бегу к ней, распахиваю дверцу и сажусь поперек сиденья. Мои ноги торчат наружу, пока я просматриваю сообщения Финча. Поскольку недавних немного, я быстро нахожу нужное. «Я на самой высокой ветке». Смотрю на дату. Неделя после его исчезновения.

Он был здесь.

Я бегло просматриваю другие тексты. «Мы написаны краской». «Я верю в знаки». «Свечение ультрафиолета». «Как чудесно быть чудесным Частным образом, наедине».

Я нахожу карту и пальцем веду по маршруту в следующее место. До него несколько часов пути – это к северо-западу от Манчи. Я смотрю на часы, завожу машину и уезжаю. У меня такое чувство, что я знаю, куда мне ехать, и надеюсь, что еще не слишком поздно.

Самый большой в мире шар из краски стоит на земельном участке, принадлежащем Майку Кармайклу. В отличие от обувных деревьев, это признанное место паломничества туристов. У шара не только есть свой сайт, но он также внесен в Книгу рекордов Гиннесса.

Вначале пятого я доезжаю до Александрии. Майк Кармайкл с женой ждут меня, потому что я позвонила им в пути. Я подъезжаю к постройке, где скорее всего обитает шар – похожий на амбар сарай, – и с отчаянно бьющимся сердцем стучу в дверь.

Не услышав ответа, я дергаю ручку, но дверь заперта, так что я направляюсь к дому. Сердце бьется еще быстрее. А вдруг с той поры здесь уже кто-то побывал? А вдруг они замазали то, что мог написать Финч? Тогда это исчезнет навсегда, и я ничего не узнаю, словно его никогда здесь и не было.

Я стучу во входную дверь сильнее, чем нужно, и моя первая мысль о том, что их нет дома. Однако вскоре из-за дома появляется седовласый мужчина с любезной улыбкой. Он здоровается со мной, жмет руку и просит называть его просто Майк.

– Откуда вы, барышня?

– Из Бартлетта. – Я молчу о том, что я только что из Миллтауна.

– Милый город этот Бартлетт. Есть там один симпатичный ресторанчик, куда мы иногда ездим пообедать.

Сердце колотится в ушах, да так громко, что я боюсь, не слышит ли Майк его ударов. Я иду за ним к сараю, а в это время он говорит:

– Я начал создавать этот шар из краски тридцать пять лет назад. Все началось с того, что в школе я работал в малярной кладовой. Это было задолго до вашего рождения, возможно, даже до рождения ваших родителей. Мы с другом играли в кладовой в мяч, который попал в банку с краской и перевернул ее. И тогда я подумал: а что будет, если покрасить мяч в тысячу слоев? Именно это я и сделал.