– Маму очень огорчат такие обвинения… – Он замолчал, увидев, что Мэдди ухватилась руками за подлокотники кресла и снова опустилась в него. – С тобой все в порядке?
Она кивнула.
– Голова немного закружилась. Забыла сегодня пообедать. Я сейчас уйду, подожди минутку.
Он встал.
– Ты белая как мел. Уверена, что не больна? – Он обошел вокруг стола и встал напротив нее, беспокойно нахмурив брови. – Может быть, тебя подвезти? – предложил он, положив eй на лоб ладонь.
Прикосновение было чудесным. Теплый поток, зародившийся у нее внизу живота, быстро распространялся по всему телу. Он волновался за нее. Никто никогда не волновался за нее. Мать недвусмысленно говорила ей, что ее рождение стало для них нелепой случайностью. Родители всегда были слишком заняты собой и воспитанием старшего сына, который должен был унаследовать семейный бизнес, и не обращали на нее никакого внимания. Если возникала какая-нибудь проблема, ее решал персонал школы-интерната.
Однако она знала, что беспокойство Люка было чисто инстинктивным, что, с одной стороны, характеризовало его как доброго и порядочного человека, но с другой… не доставляло ей особой радости.
Он был ее клиентом в течение многих лет, и она знала, что все это время он старательно избегал женитьбы. Это говорило о многом. Ей было ясно, что он не хотел нести ответственность и заботиться о какой-то одной женщине. Если она не нужна своим собственным родителям, почему она может быть нужна кому-то еще? Нет, она не хочет ничего личного и постоянного, это чревато лишь новым разочарованием и новой болью. Именно поэтому она отгородилась стеной от Люка после того, как поддалась искушению и провела в его объятиях несколько незабываемых часов. Она должна полагаться только на себя и сосредоточить все свои силы на карьере.
Что бы он сделал, если бы узнал кое-что еще? Поверил бы? У нее не хватило духу и смелости сказать ему об этом. Не сейчас. Потом. Обязательно.
– Мэдди? – окликнул он. – Ты где-то витаешь. Ты уверена, что с тобой все в порядке? Может быть, отвезти тебя домой?
– Нет, спасибо.
Сейчас у Люка хватает проблем, подумала Мэдисон. Ему предстоит нелегкий разговор с матерью, и он непременно узнает правду, потому что Фло Марчетти – честная женщина, одна из лучших, которых доводилось встречать Мэдисон. Изучение юриспруденции научило ее, что в любой ситуации имеются смягчающие вину обстоятельства. И она надеялась, что Люк учтет эти обстоятельства, поймет и простит мать.
Да, на него слишком много сейчас свалилось. Очевидно, что для них обоих будет лучше отдохнуть друг от друга. Она не станет добавлять к его проблемам еще одну.
Мэдисон улыбнулась.
– Я хорошо себя чувствую, не волнуйся. – Когда головокружение прошло, она встала и отступила на несколько шагов к двери. – Мне жаль, что так произошло, Люк. Я вижу, что ты до сих пор мне не веришь, но это правда. Если ты что-нибудь…
– Ничего, – поспешно ответил он. – Если ты действительно уверена, что с тобой все в порядке, то давай попрощаемся, Мэдди. У меня срочные дела.
Она подошла к двери и остановилась.
– Пожалуйста, сделай мне одолжение, – сказала она, держась за дверную ручку.
– Какое?
– Помни, что никто из нас не идеален. Мы все совершаем ошибки.
Она плотно закрыла за собой дверь и со вздохом прислонилась к ней спиной.
– Меня зовут Непутевая Мэдисон, – прошептала она.
– Ма, ты не поверишь, какую чудовищную ложь я услышал сегодня из уст Мэдди Вэйнрайт, – заявил Люк, едва войдя на кухню, где находилась его мать.
Фло Марчетти добродушно улыбнулась.
– Знаешь, ты с самого детства всегда сразу выпаливаешь то, о чем думаешь.
Люк внимательно посмотрел на мать. Она сидела в уголке за дубовым кухонным столом, держа в руках газету.
В данный момент его волновало только одно: сказала ли Мэдди правду. Если да, то только четверо из братьев – настоящие Марчетти, а один… Его душа пребывала в смятении. Конечно, это ошибка! Сейчас все прояснится, и боль уйдет, не затронув его. Он глубоко вздохнул, глядя на мать.
В свои пятьдесят с лишним лет она все еще была привлекательной женщиной. Модно стриженные седые волосы обрамляли ее лицо, кожа гладкая, почти без морщин. На ней был вязаный костюм-двойка оливково-зеленого цвета. Старомодные очки на кончике носа. Добрые карие глаза, как обычно, смотрели на него любящим взглядом. Но для него мир перевернулся. Он наконец взглянул на вещи иначе. Почему его никогда не интересовал тот факт, что у него голубые глаза? Ни у кого из родителей или родственников не было глаз такого цвета. Неужели он что-то предчувствовал, но старался не обращать на это внимания?
Может быть, все дело действительно в том, что Мэдди хотела наказать его? Возможно, она чувствовала вину за проведенную с ним ночь и хотела заставить его расплатиться за совершенную ошибку. Нет, это на нее не похоже. И, в конце концов, в наше время доказать отцовство очень легко. Мэдди права.
– О какой чудовищной лжи ты говоришь? – сказала Фло, внимательно глядя на сына. – Мэдди не солгала. Она в самом деле любит тебя.
– Она никогда не говорила мне об этом.
Скорее, наоборот. Она столько раз давала ему понять обратное, что он решил для себя раз и навсегда: ему тоже ничего от нее не нужно. Пусть все идет, как и шло раньше. Впрочем, он сейчас был не в состоянии об этом думать.
