– Наверное, это было глупо с моей стороны, – сказала она, не отвечая прямо на его вопрос, но и не отрицая, поскольку это было правдой.
– Я сильный, Мэдди. Я могу многое выдержать.
– Хорошо, я запомню. – Она снова глубоко вздохнула. – Теперь я хочу, чтобы ты ушел. Я действительно устала. Мне нужно лечь, иначе могу упасть.
Одним рывком он оказался рядом с ней. Не говоря ни слова, подхватил ее на руки и направился в холл.
– Что ты делаешь? – спросила она.
Она была так благодарна ему, что ей не нужно идти самой. Так счастлива, что он держит ее на руках. Так искренне рада, что он действительно слушал и услышал ее. Люди, которые должны были о ней заботиться, никогда не делали этого. Была ли она небезразлична Люку? Вряд ли, ведь он считал ее лгуньей. Был ли он ей небезразличен? Неправильная формулировка. Тут скорее надо говорить о том, как ей хоть немного освободиться от его влияния.
Ей хотелось бы снова вернуться к тем дружеским отношениям, которые были между ними до той ночи. Эта близость пробила стену, которой было окружено ее сердце, и с каждой новой встречей брешь становилась все шире. Мэдди испугалась, что еще немного – и он полностью завладеет ее душой. Она не могла этого позволить. Слишком сильным будет отчаяние, когда она узнает, что он не отвечает на ее чувства.
– У тебя урчит в животе, – сказал он насмешливо.
– Не говори Алексу и Франни, но их изобретение не задержалось у меня в желудке.
– Я думаю, они бы не обиделись, – сказал он, – но пусть это будет нашим секретом.
Люк очень осторожно положил ее на кровать и посмотрел так, что у нее перехватило дыхание.
– Нужно снова накормить тебя, – пробормотал он.
Когда Люк выпрямился, Мэдисон принялась сосредоточенно укладывать подушки себе под спину, чтобы сесть в кровати. Ей нужно было чем-нибудь занять себя, чтобы он не заметил, как сильно ее волнует его близость. Ведь именно на этой кровати они занимались с ним любовью!
– Я не хочу есть, – промямлила она.
– Говорят, что у беременных женщин бывают всякого рода капризы. Тебе чего-нибудь хочется?
– Доктор сказал, что мне нужно есть побольше белка.
– Как насчет стейка?
Она вздрогнула от отвращения. Спустя минуту Мэдисон сказала:
– Арахисовое масло с джемом – это звучит соблазнительно, хотя в них очень много жира.
– Я сделаю тебе сэндвич.
– Очень мило с твоей стороны, но у меня нет ни джема, ни арахисового масла.
Он оглядел ее с головы до ног, и от его напряженного взгляда у нее вновь по коже пробежали мурашки.
– Я, конечно, не доктор, но, по-моему, немного жира тебе не повредит. Сейчас схожу в магазин. – На полпути к двери он обернулся. – Какое?
– Что?
– Какое арахисовое масло? Просто масло или с большими орешками?
– Я сама большая девочка и предпочитаю все большое.
Он улыбнулся одним уголком рта.
– Да, я это заметил.
Он ушел. Боже правый, как же ей не хватало его! Когда он был добрым и ласковым и когда он был сердитым и раздраженным. Ей не хватало его, хотя она предчувствовала, что это лишь затишье перед бурей.
Мэдисон вставила ключ в замок входной двери и испуганно вскрикнула, увидев, как из тени возле дома возникла темная высокая фигура.
– Люк! – Она прижала руку к груди, словно это могло успокоить колотившееся сердце. – Что ты здесь делаешь?
– Уже поздно, Мэдди, – сказал он, не обращая внимания на ее вопрос. – Такой режим не может быть полезен для ребенка.
– Как и попытка напугать до смерти его мать. Что ты здесь делаешь? – спросила она снова.
Вопрос чисто риторический. Она знала, зачем он здесь. Прошло несколько дней с тех пор, как он узнал о ее беременности. Несколько дней, на протяжении которых у нее из головы не выходили воспоминания о том, как он принес ей на подносе сэндвич с арахисовым маслом и джемом и стакан молока, пока она отдыхала на кровати, на которой за месяц с небольшим до этого они зачали ребенка. Он остался с ней, чтобы убедиться, что она съела все до последней крошки и допила молоко, потом сказал, что ей надо поспать. Они могут поговорить завтра.
Он оперся рукой о дверь и посмотрел на нее.
– Я тщетно пытался застать тебя в течение трех дней. Оставлял тебе записки везде. Похоже, ты меня избегаешь. Почему?
– Я была на приеме у врача, мне делали анализ крови, – сказала она, показывая ему руку, на сгибе локтя которой был наклеен пластырь.
Она вовсе не пыталась доказать, что говорит правду. Ей просто нужно было отвлечь его внимание, чтобы не ответить на вторую часть вопроса – почему она его избегает. Но ей следовало знать, что Люк – человек действия, поэтому он обязательно должен был появиться на ее пороге.
Он взял ее руку в свою большую ладонь и внимательно обследовал ранку. Она слишком поздно поняла, что совершила ошибку, показав ему руку, но она не думала, что он будет столь внимательным к ней. Указательным пальцем он поглаживал нежную, чувствительную кожу на ее запястье. Мурашки побежали по ее коже вверх к плечу и добрались до груди. Вот почему она избегала его. Ее страшило то, что с ней происходило, когда он дотрагивался до нее. Ощущения, которые она испытывала, были такими сильными и всепоглощающими, что тут невольно испугаешься.
