Ты – мое сокровище - [3]

Он перевел дыхание и отослал одного ассистента в соседнюю операционную за нитками, другого попросил проверить, хорошо ли работает тонометр, а сестру отправил за историей болезни.

Всего на мгновение он остался один.

Наедине с актрисой.

Он взял стерильный силиконовый протез и сунул его в левый карман пиджака. А из правого вытащил пакет с кокаином и засунул в грудь Сомаини.

Готово.

Операция пошла своим чередом, быстро и без осложнений. Он вскрыл вторую грудь, взял второй протез, настоящий, и поместил под грудную железу.

— Отлично! Мы закончили. Зашивайте и везите на реанимацию, — сказал хирург. — А теперь пойдем посмотрим, что нужно этим господам.

Два года спустя

Под тяжелым, как чугунная сковорода, небом отворились двери тюрьмы Ребиббия, и оттуда вышли трое.

Один из них был Абдулла-барах, вор-рецидивист из Алжира, отсидевший шесть месяцев. Другой — Джорджо Серафини, присвоивший авторские права на песню «Gioca jouex» диджея Клаудио Чеккетто. Третий был пластический хирург по имени Паоло Бокки.

Невероятно, но он отбыл эти два года вовсе не за хранение и сбыт наркотиков.

В 1994 году Паоло Бокки арестовали за растрату гуманитарных денег, поступивших в фонд пострадавших детей Камбоджи. Цифра превышала многие миллиарды в старых лирах и была потрачена по многим статьям, в том числе на аттик в Трастевере, наркотические средства и на пожизненное членство в гребном клубе «Бьондо Тевере».

Из тюрьмы он вышел, избавленный от наркотической зависимости, а заодно и от всего имущества.

Он стал бедняком.

За те два года, что хирург мерил шагами камеру, которую делил с двумя китайскими мафиози, актриса Симона Сомаини, в том числе и благодаря операции, стала телезвездой.

Семидесятисерийный фильм о Марии Монтессори,[5] в котором она снялась, на восемь месяцев заставил нацию прилипнуть к экранам. Бокки не пропустил ни одной серии, благо в камере был маленький китайский телевизор. Он завороженно пожирал глазами шикарную грудь римской педагогини. И это не было простое сексуальное влечение.

Там, внутри, колыхалось его сокровище.

Над койкой у него висел календарь журнала «Макс», на котором Сомаини беззастенчиво демонстрировала немыслимое декольте. Бокки обвел левую грудь маркером. В тюрьме он слыл первым фанатом Сомаини. Заключенные завалили его иллюстрированными журналами, где обсасывались все сердечные похождения актрисы. Из другого чтения он позволил себе в тюрьме только «Графа Монте-Кристо» Дюма.

Бокки вышел из тюрьмы, набрав лишних пятнадцать килограммов. Неподвижная жизнь в камере, скверная еда и гектолитры выпитого саке сделали свое дело. Кожа его обрела восковой оттенок, как фигуры мадам Тюссо. Седые волосы он сбрил наголо. Он еле влез в костюм, в котором его арестовали. Единственное, что у него осталось, это старый билет, подарок Линь Хао, тридцать тысяч лир, уже два года как вышедших из употребления, портфель, набитый журналами «Новелла-2000» и «Ева-3000», и безупречный план по возвращению своего сокровища.

Снова завладев тем, что ему принадлежало, он мог бы улететь в какой-нибудь тропический рай и доживать там свои дни.

Он сел в метро и вышел на станции «Цирк Массимо». Прошло два года, а Рим остался таким же мерзким.

Он направился к Сан-Саба и остановился у дома 36 по Авентинской улице. На табличке домофона были обозначены номера квартир. Он позвонил в пятнадцатую.

Ему ответил голос филиппинки:

— Кто там?

— Я друг Флавио… Он дома?

— Какого еще Флавио? Нет тут никакого Флавио!

Элегантный портье с аристократическими манерами Алека Гиннеса разглядывал его с отвращением, словно собачье дерьмо.

В этом пронизывающем, как осевая томография, взгляде Паоло Бокки увидел свое отражение: бомж, человек вне закона, стоящий на социальной лестнице ниже какого-нибудь сенегальца, едва сошедшего с корабля в Лампедузе.

Он, хирург экстра-класса, теперь робел перед портье.

— Чем могу быть полезен?

— Я друг Флавио Сарторетти… — объяснил Бокки.

Портье начал медленно водить головой вправо-влево:

— Нет.

— Что — нет?

— Он здесь больше не живет. — Портье приподнял плечи и повернулся спиной.

Бокки привычно облокотился на решетку:

— А где он живет?

Лорд воздел руки к небу и исчез в швейцарской.

Флавио Сарторетти был всенародно известный комик. Замечательный имитатор, актер кабаре и фильмов социальной ориентации, он прославился как главный ведущий передачи «Хорошего воскресенья» и блистательный артист «Шоу Маурицио Костанцо».

Флавио Сарторетти и Паоло Бокки познакомились в фитнес-клубе «Душа и тело» в Портуэнсе, где пилинг и аюрведический массаж служили прикрытием для борделя с русскими проститутками, сбыта наркотиков и незаконной торговли оружием.

Там они вдвоем трахали Ирину, перемывали косточки всем подряд, купили себе по автомату Калашникова и стреляли из них по овцам в Маккарезе.

Пика своей популярности Флавио Сарторетти достиг благодаря неподражаемой имитации центрового игрока «Ромы» Пако Хименеса де ла Фронтера, перекупленного за тридцать миллиардов у клуба «Ривер Плейт», обладателя «Золотого мяча» 2001 года и бесспорного идола столицы.

А потом, в 2002 году, Флавио Сарторетти растворился, как почечный камень под воздействием магнитного поля, и никто больше ничего о нем не знал.