Ты мне, я тебе - [5]

Тогда же мы решили при входе в спальни отключить ночники. Джерри научился нашаривать в темноте шнур, а потом я у него в доме — через неделю.

И вот пришло время для самой серьёзной части взаимного обучения. Мы дали ей условное наименование «Кофейная гуща»: каждый обстоятельно описал другому, как он себя ведёт с женой в постели. Мы договорились обойтись без описания особых ухищрений, применявшихся редко. Главным было подробное ознакомление с рутинными процедурами, незнание которых могло бы возбудить подозрения.

Мы заперлись в моём кабинете в шесть вечера, когда все сотрудники ушли домой. Нам было не по себе, никто не хотел начать первым. Тогда я вытащил бутылку виски, и после двух стаканов пошло на лад. Сначала Джерри говорил, я записывал, потом наоборот. По существу, вся разница между нами свелась к темпу, но она была колоссальна! Если верить Джерри, то он так медлил и так растягивал каждый шаг, что у меня промелькнула мысль, уж не засыпает ли его лучшая половина посреди действа. Впрочем, моё дело было не критиковать, а записывать.

Джерри повёл себя не так вежливо. В конце моего рассказа он имел наглость меня спросить:

— Ты правду говоришь или как?

— Не понял.

— Раз-два — и готово?

— Знаешь, мы здесь не поучаем друг друга, а выясняем, как надо себя вести.

— Так-то оно так, да я-то буду себя чувствовать идиотом, если стану копировать в точности твою манеру. Бог ты мой, ты прямо как скорый поезд, который пролетает мимо полустанка без остановки!

У меня челюсть отвисла.

— И не смотри на меня с таким изумлением, — продолжал он. — Как ты это описал, можно подумать…

— Чего «подумать»?!

— Ничего. Извини.

— Пошёл ты, — рявкнул я.

Два дела я делаю, мягко говоря, лучше многих: вожу машину и — то самое, о чём идёт речь. А он тут сидит и объясняет, что я не умею управляться с собственной женой. Наглец! На себя бы посмотрел, между прочим. Бедная Саманта, что ей приходится терпеть уже столько лет!

— Прости, дружище. — Джерри налил ещё виски и провозгласил: — За славный маскарад! Когда приступим?

— Сегодня среда? Как ты насчёт субботы?

— Господи Иисусе, — пробормотал Джерри.

— Надо всё делать, покуда память свежа. Ведь сколько всего надо не упустить из виду!

Джерри подошёл к окну и глянул сверху на суету города.

— Давай. В субботу.

И мы расстались.

— Мы с Джерри решили в субботу вечером взять вас с Самантой в ресторан, — сказал я Мери.

Мери готовила детям гамбургеры. Она обернулась и, стоя у плиты с ложкой в одной руке и сковородкой в другой, внимательно посмотрела на меня голубыми глазами.

— Как здорово, Вик! Что мы празднуем?

Я выдержал её взгляд.

— Так просто, рассеяться. А то мы только и видим, что соседей по улице. Всё уже до тошноты примелькалось.

Она поцеловала меня в щёку.

— Какой ты милый! Как я тебя люблю!

— Так не забудь позвонить Маргарет, чтобы приехала с детьми посидеть.

— Сегодня же позвоню.

Промчались четверг и пятница, и неожиданно наступила суббота — день «Д». Я с самого утра был как на иголках. После завтрака, чтобы не сидеть, пошёл вымыть машину. Скоро из проёма в заборе вынырнул Джерри с трубкой в зубах.

— Привет, — сказал он. — Сегодня?

— Знаю, — ответил я.

У меня тоже была трубка в зубах. Я приучил себя курить трубку, хотя она постоянно гасла и дым жёг язык.

— Как дела? — спросил Джерри.

— Отлично. А у тебя?

— Нервы гуляют.

— Брось, Джерри, не нервничай.

— Жуть, что мы с тобой затеяли. Хоть бы всё прошло гладко.

Я намывал ветровое стекло. Сколько я помнил Джерри, он никогда не нервничал. Плохой знак.

— Ещё хорошо, что мы с тобой не первые на этой дорожке. Иначе я бы, наверное, не рискнул.

— Угу.

— На самом деле, нечего себя заводить. Твой друг сказал же, что в этом нет ничего сложного.

— Да, он сказал, что всё запросто. Но только, Джерри, ради всего святого, не заводись в решающий момент, иначе всё полетит.

— За меня не беспокойся. Слушай, но правда в голову ударяет, а?

— Ещё как!

— Вот что, — сказал он. — Сегодня вечером на спиртное не налегать.

— Согласен, — ответил я. — Встречаемся в восемь тридцать.

В половине девятого Саманта, Мери, Джерри и я отправились в ресторан. «Бифштекс у Билли», несмотря на название, был дорогим и изысканным. Саманта надела зелёное платье, которое начиналось где-то на полпути между плечами и поясом. Я никогда не видел её такой прелестной. Горели свечи, Саманта сидела напротив меня, и каждый раз, когда она наклонялась к огню, я видел резкую складку в середине её нижней губы.

— Ну, — сказала она, беря у официанта меню, — что нас сегодня ждёт?

Правильно, подумал я, хороший вопрос.

Мы чудно провели вечер, наши дамы остались очень довольны. Вернулись мы без четверти двенадцать. Саманта пригласила зайти к ним выпить на сон грядущий, но я сказал, что уже поздно и нам надо отвезти Маргарет домой. Мы с Мери вошли к себе, и с этого момента секунды зазвенели, перегоняя друг друга. Теперь — держать себя в руках и ничего не забыть.

Мери расплачивалась с Маргарет, а я достал из холодильника кусок чеддера и взял нож и пластырь. Я замотал пластырем правый указательный палец и сказал Мери:

— Порезался. — И поднял палец к её лицу. — Пустяк, но кровит немножко.