— Никогда раньше столько не ела, хотя никакой диеты не придерживалась. Вот что сделали со мной свежий воздух на природе и один молодой человек!
Солнце уже клонилось к закату, когда стали собираться, чтобы успеть к последнему автобусу. Правда, все же не удержались, еще раз сошлись в близости. Пришлось потом спешно собирать вещи и едва ли не бегом отправляться в обратный путь, но все же успели.
После отдыха на озере наши отношения стали ближе и откровеннее. Мы познали друг друга с новой стороны и, думаю, не разочаровали. До этой поры Кира вела со мной в какой-то степени сдержанно, хотя и не противилась моим объятиям и поцелуям. Теперь же, когда мы оставались наедине, она ласкалась ко мне, касалась грудью или бедром, заводя меня до исступления. От моих пылких объятий и поцелуев сама загоралась, безоглядно отдавалась неистовой страсти. Каждый вечер встречались на квартире ее старшего брата — он уехал в отпуск с семьей и оставил Кире ключи присматривать за домашними питомцами — котом и попугайчиком. Так что у нас имелось гнездышко для утоления любовного жара. После мы отправлялись на концерты и представления или просто гуляли по улицам.
Не все между нами проходило гладко — случались размолвки или обиды. Чаще у Киры, хотя я старался во всем угодить подруге. Не совсем удачная фраза, какая-нибудь заминка в исполнении ее воли, случайный взгляд на проходящих девушек — все, у Киры портится настроение, дует губки. Приходилось прикладывать немало усилий, каяться во всех грехах, пока простит и позволит обнять себя.
Но и у меня происходили срывы, едва не устраивал сцены ревности, замечая ее вольное, можно сказать, фривольное отношение с молодыми людьми из ее прежнего круга. Особенно болезненным для меня стал вечер в модном ночном клубе. Здесь тусовалась компания золотой молодежи — Кириных знакомых. Они пригласили девушку, а с ней и меня за свой стол. С одного взгляда оценили меня по своей шкале — я понял это по пренебрежительной реакции на мой скромный прикид. Чувствовал себя лишним среди них, после первого приветствия просто игнорировали меня, несмотря на попытки Киры как-то вовлечь в общий круг. После она отдалась развлечениям с подружками и друзьями, иногда чересчур свободным — с поцелуями и раздеванием. Выдержал вечер с трудом — сердце ныло от горечи и ревности, но ни словом не попрекнул подругу. Она, наверное, почувствовала мое состояние, постаралась по возвращении в наше гнездышко утешить ласками.
Ничто тогда не предвещало случившегося разрыва. Кира вела со мной как обычно, не давала намека, что ее тяготят наши отношения. И прозвучавшие при очередной встрече слова стали полной неожиданностью, как гром среди ясного неба. Почему мы не можем быть вместе? Что случилось, чем я ее расстроил? Ведь нам же хорошо вместе? Эти вопросы я задал Кире, когда до моего сознания дошло, что она прощается со мной. Сердце же никак не могло поверить сказанному любимой, надеялось на лучшее — все образуется, девушка просто обиделась на что-то, как было не раз. В ответ на свои вопросы услышал только короткое:
— Прости, но так будет лучше. Прощай.
Теперь, когда прошло время, смог понять и как-то оправдать Киру. Я для нее очередной воздыхатель, с которым можно приятно провести время, получить какое-то удовольствие. Но не тот, с которым она может связать судьбу, создать семью. Ей нужен надежный мужчина, за которым она будет как за каменной стеной, и который сможет обеспечить достойную жизнь. А что могу дать я, будущий заурядный врач? Жалкое существование без привычной ей роскоши и удобств! Да и не чувствовала она во мне мужской крепости — потакал ей во всем, подстраивался под ее желание, на своем мнении не настаивал. Женщина — существо противоречивое. Хочет, чтобы ее мужчина делал все так, как ей хочется, но тянется к тому, кто сильнее. Так что своей мягкостью и уступчивостью я навредил себе, Кира не посчитала меня сильной личностью.
Ясно понимал — надо забыть Киру, ее уже не вернуть. Никакие мольбы и заверения не поменяют решения волевой девушки, только доставлю себе унижения и лишнюю боль израненному сердцу. Но ничего не мог поделать с собой, душа рвалась к любимой. Однажды не выдержал, поехал к ее дому и простоял до ночи. Увидел, как из подъехавшей иномарки вышла Кира, вставший из-за руля мужчина проводил ее до подъезда и поцеловал, та упорхнула к себе. Едва сдержал желание выйти из-за своего укрытия — растущего во дворе дуба, и надавать ухажеру по ушам. Развернулся и заставил себя идти домой, мучаясь от нестерпимой боли в груди.
От моих метаний и сердечных мук страдала и мама. Она знала, что я полюбил девушку, радовалась моему счастью. Правда, узнав от меня, что Кира не из простой семьи, забеспокоилась:
— Сережа, а по себе ли рубишь сук? Ведь она тебе не пара! У нее могут быть свои запросы, воспитание, ты просто не придешься ко двору.
Материнское сердце чувствовало будущую беду. Я же самоуверенно ответил:
— Мама, не беспокойся. Мы с Кирой любим друг друга. Все остальное для нас не имеет значения.
Конечно, мое заверение вовсе не сняло материнскую тревогу, но не стала отваживать меня, только промолвила: — Дай бог, сынок. Дай бог.
