Ты — Меня - [8]

Михаил вышел на тихую улицу и подошел к припаркованному автомобилю. Открыв ключом дверь, он деловито положил портфель на заднее сидение, а сам сел за руль. Вскоре он отправился домой рассказывать жене и детям о том, что скоро наступит Новый год, а работы очень много.

* * *

Мужчина зашел в помещение и сел за круглый стол. Рядом с ним заняли свои места еще несколько человек в черных пиджаках. Мужчина щелкнул ручкой и, предварительно расписав ее в блокноте, каллиграфическим почерком вывел на белом листе бумаги:

«Итоговое заключение комиссии: 25 февраля 2021…»

— Время указывать или можно пренебречь? — обратился он к окружающим, тряся блестящими, будто промасленными, скулами. Кадык его дергался — то ли от раздражения, то ли от удовольствия от проделанной работы.

— Не стоит, — ответил наголо бритый мужчина и в дополнение к своим словам покачал головой.

Рядом с ним сидела девушка, она перебирала пожухлые и исписанные черной ручкой обрывки тетрадных листов. Глубоко вздохнув, она передала бумаги сидящей по соседству даме преклонного возраста. Та, получив долгожданные поэтические творения, элегантно достала из позолоченного чехла очки и пробежалась глазами по рифмованным строкам.

— Ну это же порнография, а не стихи! — эмоционально произнесла женщина и, смяв бумажки в комок, демонстративно швырнула их под стол. Казалось, что от вскипевшего в ней негодования с ее морщинистого лица посыпалась пудра.

На женщине круг рецензентов замыкался, и четверо его участников переглянулись между собой, а затем их взгляды переместились на молодого человека, сидящего в углу на стуле. Руки его были прикованы наручниками так, что парень не мог сделать лишнего движения. Глаза его бегали в разные стороны. От волнения поэт часто облизывал потрескавшиеся губы и с трудом сглатывал слюну, никак не придающую влажности пересохшему горлу.

— Такими даже жопу подтирать, простите, стыдно! — произнес лысый и засмеялся. Остальные напряженно молчали. Неловкую паузу прервала девушка. Поднявшись из-за стола и представ перед присутствующими во всей своей красе, она элегантно подошла к молодому человеку и ударила его кулаком по лицу. Голова его, словно воздушный шарик, дернулась вправо. Пока девушка потирала кулак, парень облизнул выступивший сгусток крови и, подняв голову, посмотрел ей прямо в глаза. Лицо его озарилось кровавой улыбкой.

— Не вижу поводов для веселья, юноша! — после этих слов девушка села обратно за стол и, сделав вид, что никого, кроме членов комиссии, здесь нет, произнесла:

— Что будем делать с этим говном?

Лысый, явно симпатизируя молодой участнице закрытых процессов, высказался первым:

— Наша комиссия создана не просто так. Достойных авторов великих произведений мы награждаем почетным расстрелом в подвале. Ну а это — это просто оскорбление нашего великого гражданского общества, нашей великой свободной мысли…

Лысого прервал своей речью ведущий протокол секретарь комиссии:

— В общем, я записываю, что Иванова Сергея Степановича мы лишаем гражданства, а также права проживания в государстве. — Сделав несколько простых записей и поставив точку в протоколе, все четверо услышали плачевный всхлип прикованного молодого человека.

— Это ж какую наглость надо иметь, чтобы нести на рассмотрение комиссии такое… — возмущенно произнесла пожилая женщина. Она встала и, накинув на себя черное кожаное пальто, скрывающее ее грузную фигуру, задвинула свой стул под стол.

— Времена такие нынче пошли, сами понимаете. Да и приговорили мы многих по заслугам. А это… — девушка кивнула на плачущего юношу, — это вообще вырожденцы.

Вскоре все четыре человека покинули заседание комиссии. Вместо них зашел крепко сложенный солдат и, с презрением посмотрев на Иванова, освободил его от наручников. Иванов же неожиданно вскочил и, сжав руки в кулаки, принялся выть, словно обиженный старшими детсадовец. Солдат молча ударил его прикладом винтовки в грудь. Иванов с грохотом упал, оставляя на полу блеклые капли крови.

— Веревку и мыло. Ну, или лезвие… Короче, заберешь на КПП. Там осведомлены. — Напоследок солдат пнул берцем в бок опального поэта. Прежде чем уйти из помещения, солдат посмотрел на портрет Патриарха и перекрестился. — Только в лес далеко не иди, впадлу тебя тащить потом оттуда, мудак…

Солдат захлопнул дверь. Иванов продолжал лежать, наверное, так до конца и не осознав своей позорной участи.

* * *

«12 января 2021. Шесть лет как меня сослали в Бийск…»

Кирилл делал записи в своем дневнике каждый день, как приехал в этот сибирский город вместе со своей возлюбленной. Было утро. Возлюбленная уже два часа как работала на заводе, а Кирилл продолжал писать.

«Вынужденное мое нахождение в этой творческой клоаке должно подойти к своему финалу»

Поставив последнее многоточие, он захлопнул тетрадку и закурил. Стряхивая пепел в жестяную банку из-под кофе, Кирилл рассуждал о том, какие произведения он понесет на рассмотрение строгой комиссии и что ему лучше потом сделать: повеситься или вскрыть себе вены в лесу. Или просто замерзнуть.

— Это Алтай, милый. Тут по ночам минус 52 бывает, — говорила ему Снежана, когда они впервые въехали в заплесневевшую хрущевку и грелись возле чуть теплой батареи.