Ты — Меня - [38]

Открыв форточку, Митяй закурил сигарету с фильтром.

— Про какие имена ты хочешь узнать, дружище? — спросил он у Гены.

— Настя. — Анастасия была отличницей, прилежной девочкой и всегда мама ее каштановые волосы заплетала в две косички. Иначе Настю никто представить не мог.

— Анастасия, значит… — Митяй на несколько секунд закрыл глаза и еле заметно улыбнулся уголками губ. — Насти — они такие болтливые девочки. Очень любят смешные истории, но их эта безустанная радость порой сменяется стремлением избегать твоего присутствия. Каждая Настя может отдаться тебе полностью. А может покинуть тебя навсегда, и ты будешь испытывать то же самое, что чувствовал сам Иисус, когда был на кресте. Анастасии вне зависимости от возраста любят собой красоваться, и их природная красота действительно дает несколько очков вперед всем остальным девам. Будь осторожен, если ты связался с Анастасией. Они — как минные поля, которые, если и прощают ошибки, забирают в итоге часть тебя с собой.

— Ну а что насчет Маши? — У Гены во дворе жила Маша. Она была белокурой девочкой, и волосы ее едва доставали плеч. Она часто любила мотать головой так, чтобы волосы разлетались и беспорядочно спадали на ее круглое личико.

— Мария… Может показаться простой. Но на самом деле у них есть козырь. Это решительность Марии. Во всех рассказах про войну, которые тебе доводилось читать на уроках русской литературы, санитарки были Машами. Потому что если такая Маша решила идти на войну, то пойдет до конца, и израненная рука поднявшего флаг над Берлином будет замотана именно санитаркой Машей. Будь готов ощутить от нее поддержку, но, если ты предашь, Маша молча тебя расстреляет, хоть и будет потом горько плакать. Но не сожалеть о содеянном. Каждая Маша — реалистка, и закон для нее существует не только на бумаге. Закон для нее — такое же святое понятие, как и любовь, — сказав насчет Маши, Митяй докурил сигарету и сделал сразу несколько глотков пива.

В голове воодушевленного Гены возникали самые разные девичьи образы и всплывали имена, про которые ему надо было непременно узнать, прежде чем он спросит о своей веснушчатой пассии.

— А про Наташу что?

— Наташа… — прошептал Митяй. — Очень сложное имя. Тут важно знать, как оно пишется полностью — Наталия или Наталья. От этого зависит, насколько наша Наташа будет призраком. В том плане, что Наташа может быть как приведение рядом с тобой, а потом внезапно вторгнется в материальный мир, и тогда начнется хаос и разрушение. И поверь, никто не сможет остановить Наталию, хотя с Натальей еще можно договориться за определенную жертву с твоей стороны. В любом случае, злость Наташи — это проблема в первую очередь для тебя, а не для нее.

— Ясно. А что насчет Ани? — услышав это имя, Митяй смягчился.

— Аня, мой юный друг, имя такое же древнее, как и сам Бог. Это — чтобы ты знал. Никогда не думай, что Аня глупая и чего-то в этом мире не понимает. Она не всегда может объяснить, чего хочет, и выразить свое глубинное понимание вопроса. Тем не менее, она как солдат на войне — в бою ориентируется лучше любого генерала. Если имеешь дело с Аней, то попробуй хотя бы на несколько шагов предугадать, чего она там у себя в уме надумала. А уже потом пробуй искать подход.

— Кристина! — с приказной интонацией выпалил Гена.

— Ты правильно, мой юный друг, выбрал такой тон обращения к этому имени. Любят они власть. Но ограниченную. Если дать бразды правления Кристине, то растеряется она, упадет на колени и плакать будет. Так и надо делать. А потом обнимаешь ее за голову и говоришь: «Ну чего ты мокрая такая?» — и с лица волосы убираешь. — «Я же с тобой такая дурочка…» И обещаешь ей, что не оставишь ее в аду — тогда будет она предана. И на сторону ходить не будет. Имя-то ейное от Христа произошло. А он за всех нас мучился. И мучения Кристину преследуют веки вечные. Тут главное — не накрутить, не переусердствовать, иначе на ее сторону высшая сила встанет, и тогда не сможешь ты исправить уже ничего. Судьба на картах твоей жизни играть начнет — и всё тогда. Пиши пропало.

— А Ира, с Ирами что? — Гена не мог больше терпеть. Сейчас ему хотелось знать все и про всех.

— Иры. Иришки и Ирины. — На лице Митяя выразилась озабоченность. — Легкомыслие у них. Могут сказать: «Дима, а мы ведь друг друга-то и не любили», — и потом просто исчезнуть.

— Даша… — Гена говорил, будто играл роль строгого преподавателя, принимавшего экзамен.

— Дарья — основной антипод Ани. Если у последних сущность скрытая, то у этих бестий она явная. Ты будешь просто сгорать от их взглядов, а когда прикоснешься к душе и плоти нареченных этим именем особ, то можешь рассчитывать, что всё будет так, как ты себе и представлял. Бывает, вот смотришь на бабу, а в постели она бревно полное. Да и по жизни бревно. А с этими все не так. Эти — как танк Т-90. Прут — и п…здец: не остановить никаким гранатометом. Будь осторожен с Дашами. Захватят — и всё. Не сбежишь потом ни в какие жаркие страны.

— Я видел Т-90 по телевизору… — сказал Гена.

— Страшная штука… — подтвердил Митяй.

— А что насчет Оли, Дима? — спросил Гена.

— Ольга. Сложный характер. Капризный, я бы даже сказал. Не все Олю поймут. Далеко не все. А с ними как раз на понимании и строить надо. Не на действии. Точнее, действие важно, но оно тут вторично. Главное, увидеть в ее глазах согласие. Не такое, которое «да» — и всё. А такое, которое в гармонии заключается.