Ты - [4]

И вот, я собралась пойти в клуб – на собственные деньги, между прочим, но право выйти из дома после десяти вечера пришлось отвоёвывать. Я понимала беспокойство отца, который чуть ли не рвался меня сопровождать, но… Настала пора «вылетать из гнезда». И к чёрту диплом. Не совсем, конечно, а только на этот вечер.

В клубе, как оказалось, нас ждала уже порядком весёлая компания Ритиных друзей, из которых я пару раз видела только двух девушек – Олю и Ларису. Парни были мне совсем не знакомы. Рита представила мне их: Паша и Макс. С Максом Рита училась в одной группе в колледже, а Паша, смешливый худой молодой человек лет двадцати пяти, с мелированными волосами, в кислотного цвета футболке, был дружен с кем-то из администрации клуба; он и помог устроить моей подруге выступление здесь. Его хронический хохотунчик почти после каждой фразы наводил на подозрение о химической природе этой весёлости… А, впрочем, ладно. Сначала это выглядело дико, но постепенно я привыкла к этой его особенности.

– Гвоздь сегодняшней программы – наш местный Джефф Хили, гы-гы, – сообщил он. Мой неискушённый и невинный, младенчески-чистый взгляд вынудил его с усмешкой пояснить: – Джефф Хили – это легенда рока. Он слепой с детства.

Джеффом Хили он назвал тебя, и я сначала решила, что речь идёт о музыканте-мужчине. Наш столик был расположен на балконе, у самого ограждения, и сверху открывался хороший вид на сцену. За это тоже следовало благодарить Пашу.

– Девчонки, ваш выход.

Риту, Олю и Ларису как ветром сдуло. Вскоре я увидела их на сцене, в образе «девочковой» группы, которая исполнила какой-то попсовый хит – сейчас я уже не помню, что это была за песня. Но после пары коктейлей и пива она показалась мне вполне ничего – весёленькой и зажигательной. Тёмненькая Рита, блондинка Оля и рыженькая Лариса вместе смотрелись весьма мило, как самый настоящий коллектив.

– Симпатичный наборчик, – подмигнул Макс. – На любой вкус!

Я хмыкнула. Мне не нравились его неопрятные сальные волосы и такой же взгляд, которым он так и мазал по девушкам – и по мне в том числе. Я отвернулась от него и стала слушать песню. Вокал у девушек был хоть и приятный, но, откровенно говоря, ничем не примечательный. Они пели так же, как большинство поп-звездулек, выпускников различных «фабрик».

После девушек вышли какие-то молодые пацаны – местные рэперы, а потом наконец появилась группа, выступление которой было основной программой сегодняшнего вечера.

В целом, это была группа как группа, на первый взгляд – ничего экстраординарного: ударник, клавишник, два гитариста и фронтмен. Сначала ребята исполняли песни из репертуара знаменитых западных рок-групп и, надо сказать, очень неплохо. Присмотревшись к одному из гитаристов – стройному пареньку в чёрных джинсах, чёрной кожаной жилетке и белой футболке, я вдруг усомнилась: а парень ли это? Короткая стрижка не ввела меня в заблуждение, равно как и тёмные очки, скрывавшие пол-лица. В душу закралось сильное подозрение, что это – девушка.

А когда этот гитарист вышел к микрофону, оказавшись по совместительству ещё и вторым солистом, всё стало ясно. Грянула песня «I Think I Love You Too Much» из репертуара Джеффа Хили, и меня сразу понесло на волне драйва. Ноги сами собой начали притопывать, а голова – качаться в такт. А голос – низкий, гибкий, то хрипловатый, то звонкий, невероятно пластичный, сильный и тёплый, с великолепным произношением – стильным, чуть-чуть пижонским, с естественными фонетическими небрежностями, совсем как у носителя языка – был женским.

– Вот это и есть наш Джефф Хили, хе-хе, – сказал мне Паша. – Её зовут Яна, и она слепая, представляешь? А как играет! Гений просто. Капец, гы-гы!

Ты заканчивала музыкальное училище и одновременно выступала в группе, писала для неё музыку и тексты. Твоим пальцам была подвластна как электрогитара, так и акустическая, а ещё – клавиши. Сейчас этой группы уже нет – распалась, но ты нашла применение своему таланту, став преподавателем. Это сейчас ты для меня – мой Утёнок, а в тот вечер ты была незнакомой девушкой, необычной и притягательной, вызывающей глубокое уважение и восхищение. И – да, твой голос… То, как ты пела по-английски, пробирало меня странными мурашками и сдавливало сладким спазмом моё нутро, вызывая во мне почти физический отклик. Ни один голос на свете ещё так не действовал на меня. Его вибрации вошли в резонанс с моей душой… и, наверное, телом тоже. Твои кавер-версии мужских песен совсем не звучали нелепо, как можно было бы ожидать, напротив – в твоём исполнении они приобретали новый смысл, новые оттенки и акценты.

То, как ты двигалась, ни разу не наводило на мысль, что ты незрячая. Если бы Паша не сказал мне об этом, я бы и не поняла. Ты покачивалась, пританцовывая, а во время соло на гитаре даже попрыгала по сцене – задорно, весело, драйвово, а потом прислонилась спиной к спине второго гитариста, и вы с ним закатили такой мощный, харизматичный дуэт, что публика разразилась восхищённой овацией.

Не помню, как я оказалась внизу, в толпе перед сценой. Меня просто разрывало на куски от желания танцевать, и я оторвалась по полной. Ритм музыки мощно влёк в движение, управляя моим телом, как кукловод, превращая меня в неугомонный, неостановимый резиновый мячик.