— У вас красивые подъемы стоп, — произнес кто-то. Это был мужчина.
У другого мужчины были руки, шершавые ладони.
Это было давно.
Передо мной на столе шкатулка, обувная коробка.
Я укрываю все, мягкими пальцами.
Все кладу обратно.
Вату и тонкую бумагу.
Сейчас огонь потрескивает (внутри) и чайный аромат.
Сейчас.
И у «Madame Plantier» почти набухли почки.
И дитя во дворе, и весна со дня на день, правда.
Я сгребаю перегной в большие черные мешки, у меня голые плечи.
Я гуляю под высокими елями, солнце светит в лицо.
На берегу, у белого моста, я вижу его.
Он сидит на солнце, опираясь локтями на колени. Он сидит один на прибрежном мху, он смотрит на старый лед.
Широкие пальцы.
Сигарета.
Волосы, седые у висков.
Шершавое черное на подбородке, на щеках.
Может быть, он ждет.
Солнце светит ему в лицо.
Я останавливаюсь.
Лишь на мгновение.
Подхожу ближе.
Солнце вот-вот согреет это место.
