Ты или никогда - [41]
Перед «Стокманном» люди в весенней обуви покупают цветы. Открылось летнее кафе, семь индейцев поют на улице. Под вращающимися часами стоят ожидающие встречи, договорившиеся о встрече, друг с другом. Рыба свежее обычного, губная помада — ярче.
Я стою в своих просторных сапогах.
Укореняюсь.
Речь об одном мгновении.
Солнце согревает это место.
Потом я захожу внутрь.
На подземном этаже я покупаю судака и немного хрена, пачку «юбилейного» кофе, розовое мыло «Camay».
В понедельник я еду в больницу. С двумя черными мешками для мусора. Набираю в них перегной из компостной кучи за липами.
Дома, во дворе, я выпалываю мышиный горошек, заборный горошек и чертополох, с корнями. Они снова вырастут, они всегда вырастают снова. Двор лысеет, за голыми деревьями хорошо видны велосипеды, песочница. Я вываливаю перегной на землю, выравниваю, он черный. Покрывает часть старой земли.
Я сажусь на край песочницы. Солнце светлое и холодное. Из какого-то подъезда выходят паучьи мальчики с мячами в руках. Они смотрят на двор, теперь он черный, новый. Издают гортанные, удивленные звуки, поворачиваются и уходят обратно. Я закрываю глаза. Ветер тихий.
Только солнце, за моими веками.
Наконец, когда темнеет, я открываю первый конверт. Это саженец розы, «Madame Plantier».
Белый с зелеными глазами.
Я сажаю его там, где обычно спят или просто стоят дети, земля забивается под ногти.
Красит их в черный.
Потом я варю кофе и пью его, прямо в рукавицах, из термоса.
И довольно.
Одну луковицу из конверта я со временем уношу в больничный сад. В остальном делаю все по списку. Высаживаю простые тюльпаны с желтыми матовыми лепестками, черными тычинками и пестиками, с обычными именами, рядами. Крокусы — синие, желтые — выглядывают вдоль стен, благодаря моим осенним стараниям. Пара подснежников под рододендроном. Георгины, георгины.
В кафетерии на пятом этаже все по-новому. Кардамон, всеобщее оживление и надписи без орфографических ошибок.
Я вхожу, заказываю кофе одного из новых видов. Из трубки кофейной машины брызжет горячее, уже вспененное молоко. В витрине пирожные пяти сортов, все домашней выпечки. Я беру щипцы и кладу ванильную булочку на тарелку, жемчужный сахар блестит. Девушка по имени Молли улыбается в мою сторону, вытирает столы и напевает; всюду благоухание.
12
Однажды утром я выглядываю в окно и вижу лестницу, приставленную к моей рябине. Старая деревянная лестница на двух ногах. На верхней ступеньке стоит София, в красном платье и фуражке выпускницы. Она держит разноцветные бумажные ленты, обматывает ими ветки, ствол уже обмотан почти целиком. Зеленый, лиловый, желтый. Солнце светит, дует ветер. Подол развевается у ее ног. Под лестницей стоит Даниэль. Он крепко держит лестницу, на нем широкие штаны, ветер треплет спутанные волосы. Он окликает Софию, смеется. София перебирается с лестницы на дерево, лезет по нему вверх. Она почти на вершине, вблизи красных сморщенных гроздьев. Кажется, я не видела, как цвела эта рябина. Я не знаю, когда цветет рябина. Либо эти сморщенные гроздья висят здесь уже сорок два года, либо я никогда не обращала внимания на цветение. София лезет выше и выше, красное знамя у крыши дома, она смотрит вверх, небо голубое, голубее лент, которыми она обматывает дерево, все выше и выше по крепким веткам. За деревом, за будущей розой спит новый ребенок.
Из плоти и крови.
Уже почти май. Вечером во дворе праздник. София выносит большие миски с салатами и картошкой, селедкой и тефтелями. На бортике песочницы стоят большие бутылки игристого вина и одноразовые стаканы. Холодно, воздух абсолютно прозрачный. Деревья все еще серые, зеленая дымка окутает их лишь через несколько недель.
Даниэль расстилает большую красно-клетчатую скатерть прямо на перегное, где должна расти трава, затем они вместе выставляют миски. Дитя лежит поблизости на овечьей шкуре, оно не спит, одето в красный комбинезон. Трясет в руках игрушку, у него уже есть имя. Когда Свинка его обнюхивает, оно улыбается, солнце светит.
Наручники в окне Сибиллы видно все хуже: чем светлее становится, тем меньше можно разглядеть. Теперь нужно ждать осени, темного времени. Этим вечером мужчина с лицом как у норки курит, сидя на крыльце. Рядом с ним еще кто-то, какая-то женщина. Горячая Грета, Анальная Анна или Невинная Нина. Позже они сольются с компанией в нашем дворе, они будут есть и пить, и никто не спросит, кто они такие и что здесь делают, они останутся до утра, будут петь и смеяться до рассвета и еще весь завтрашний день.
Я зажигаю чайную свечу, ставлю на подоконник. Пламени не будет видно. Через окно я наблюдаю, как у «Madame Plantier» почти набухли почки. Их, конечно, не видно невооруженным глазом, но я вижу, что, может быть, получится, что в июле, не исключено, они распустятся — лепестки, белоснежные. У отражения в оконном стекле морщины вокруг рта, волосы у меня серые, как ивовые листья, как крыши домов, как машины. Очки у меня большие и невзрачные, ступни в высшей степени нормальные.
Однажды кто-то сказал, что у меня красивые подъемы стоп. Я направлялась к зубному, ехала в автобусе по улице Таваствэген.
Не теряй надежду на жизнь, не теряй любовь к жизни, не теряй веру в жизнь. Никогда и нигде. Нельзя изменить прошлое, но можно изменить свое отношение к нему.
«Сказки из Волшебного Леса: Находчивые Гномы» — третья повесть-сказка из серии. Маша и Марис отдыхают в посёлке Заозёрье. У Дома культуры находят маленькую гномиху Макуленьку из Северного Леса. История о строительстве Гномограда с Серебряным Озером, о получении волшебства лепреконов, о биостанции гномов, где вылупились три необычных питомца из гигантских яиц профессора Аполи. Кто держит в страхе округу: заморская Чупакабра, Дракон, доисторическая Сколопендра или Птица Феникс? Победит ли добро?
«Сказки из Волшебного Леса: Семейство Бабы-яги» — вторая повесть-сказка из этой серии. Маша и Марис знакомятся с Яголей, маленькой Бабой-ягой. В Волшебном Лесу для неё строят домик, но она заболела колдовством и использует дневник прабабушки. Тридцать ягишн прилетают на ступах, поселяются в заброшенной деревне, где обитает Змей Горыныч. Почему полицейский на рассвете убежал со всех ног из Ягиноступино? Как появляются терема на курьих ножках? Что за Котовасия? Откуда Бес Кешка в посёлке Заозёрье?
Маринка больше всего в своей короткой жизни любила белые розы. Она продолжает любить их и после смерти и отчаянно просит отца в его снах убрать тяжелый и дорогой памятник и посадить на его месте цветы. Однако отец, несмотря на невероятную любовь к дочери, в смятении: он не может решиться убрать памятник, за который слишком дорого заплатил. Стоит ли так воспринимать сны всерьез или все же стоит исполнить волю покойной дочери?
О книге: Грег пытается бороться со своими недостатками, но каждый раз отчаивается и понимает, что он не сможет изменить свою жизнь, что не сможет избавиться от всех проблем, которые внезапно опускаются на его плечи; но как только он встречает Адели, он понимает, что жить — это не так уж и сложно, но прошлое всегда остается с человеком…
Джоэл бен Иззи – профессиональный артист разговорного жанра и преподаватель сторителлинга. Это он учил сотрудников компаний Facebook, YouTube, Hewlett-Packard и анимационной студии Pixar сказительству – красивому, связному и увлекательному изложению историй. Джоэл не сомневался, что нашел рецепт счастья – жена, чудесные сын и дочка, дело всей жизни… пока однажды не потерял самое ценное для человека его профессии – голос. С помощью своего учителя, бывшего артиста-рассказчика Ленни, он учится видеть всю свою жизнь и судьбу как неповторимую и поучительную историю.