Твоя - [24]
— Я не привез тебе духи, — но осекся, и фраза прозвучала фальшиво, как в телесериале.
Лали, стоя на лестнице, посмотрела на него и снова стала подниматься. Как удачно! Иногда это молчание, которым пытаются воздействовать на нас дети-подростки, оказывается как нельзя кстати. Снова заговорит, когда ей что-нибудь понадобится.
— Если бы она знала, что происходит с ее бедными родителями! — сказала я.
И Эрнесто ответил:
— Оставь ее, она еще совсем ребенок.
Обычное дело, он всегда за нее заступается.
Эрнесто подождал, пока Лали поднимется наверх, и снова открыл папку. Пока он читал, выражение его лица изменилось. Бразильский загар сильно побледнел.
— Лали не надо ни во что вмешивать, — сказал он.
В глазах у него стояли слезы. Он казался сломленным.
— Какой позор!
Он заплакал. Не знаю, кого ему стало жалко: то ли Лали, то ли самого себя, то ли бедную Алисию. Но он в самом деле плакал.
Я поднялась и села рядом с ним. Эрнесто кинул папку на столик и продолжал смотреть в одну точку потухшим взглядом. Вздохнул. Вытер слезы. Посмотрел на меня. Схватил мою руку и сжал ее. Заправил локон, выбившийся из моей прически, стиснул мою коленку и сказал:
— Успокойся, все будет хорошо.
В этом я была уверена, но, как выяснилось позже, ошиблась.
27
— Пау…
— Лали?
— Да.
— А, откуда ты звонишь?
— Из дома. Как у тебя дела?
— Ничего, а ты как?
— Нормально.
— Ты не была в колледже?
— Нет, и ты тоже.
— Я провела выходные со своими предками. Это выматывает. Они считают, что раз им столько лет, то они не могут ошибаться.
— …
— …
— Слушай, Пау, уже почти час, как у меня пузо твердеет. Такое уже было как-то на выходных пару раз, но ничего, потом все прошло, и нормально, но теперь — все сильней и сильней, никак не прекратится. Не знаю. Как ты думаешь, что это может быть?
— Понятия не имею.
— …
— …
— …
— Тебе больно?
— Нет. Но оно твердое, как камень.
— Эй, а это не могут быть схватки?
— Не знаю.
— Мне кажется, при схватках происходит что-то вроде этого.
— Вроде чего?
— Того, что у тебя пузо твердеет.
— …
— Но я не уверена, ага?
— А если это они, то что делать?
— Ой, я в этом ничегошеньки не смыслю!
— …
— Надо бы спросить у того, кто знает. Хочешь, я поговорю с моей матерью?
— Нет, не надо все запутывать.
— Нет, если ты не хочешь, то я и слова не скажу.
— Сейчас меня вроде бы немного отпустило.
— Ой, как здорово!
— Да.
— …
— …
— Оно прошло?
— Да, почти.
— Увидимся вечером?
— Ладно.
— Ну, если с тобой все хорошо.
— Уверена, со мной все будет хорошо.
— В пять часов в торговом центре.
— Идет.
— Пока.
— Пока.
28
Мне стало гораздо спокойнее. Захотелось приготовить на ужин что-нибудь шикарное. То, что понравится Эрнесто. Я не стала готовить ягненка с перцем и картофель в сливках, которые готовила вечером, когда Эрнесто с Чаро улетали в Бразилию. Сделала цыпленка в апельсинах — блюдо довольно изысканное, и с ним у меня не связано никаких особых воспоминаний.
То, что обнаружили труп, не так уж сильно все и меняет. Понятно, что если вскрытие проведут достаточно тщательно, то сразу станет понятно, что она умерла от удара по голове. Но в этой стране ничего нельзя знать наверняка. И к тому же, даже если это выяснится, на ушибе не будет подписи: «Эрнесто Перейра».
Эрнесто принял душ и спустился поужинать. К счастью, Лали уже ушла. Отправилась в торговый центр с одной своей подругой. Мир может катиться в тартарары, а подростки все будут шляться туда-сюда по магазинам, разумеется, ничего не покупая. Господи, ну что за поколение! Но по мне, если она хочет прогуляться по магазинам, то пускай себе идет. А если захочет остаться переночевать у своей подруги, то еще лучше. По крайней мере мы с Эрнесто сможем разговаривать и вести себя как угодно, не опасаясь, что нас подслушают. Был неподходящий момент для того, чтобы сообщать Лали о том, что успело произойти.
Я подала цыпленка. Эрнесто выглядел плохо, он был очень озабочен. О чем можно было только пожалеть: если не научишься справляться со своими нервами, то при столкновении с реальностью можешь и погибнуть. Дело было сложным, кто же спорит. Но ситуация еще не стала необратимой — вот что важно. В жизни есть не так уж много необратимого: смерть, потеря руки, рождение ребенка. Это нельзя отыграть назад. К добру или к худу. Эрнесто еще не умер, не потерял руки, не родил сына. То есть у него есть дочь — от меня, и это играет в мою пользу. Так что мы должны продолжать бороться, сражаться ради того, чтобы полностью очистить Эрнесто от всяких подозрений. Основная наша проблема в том, что в этом деле не так уж много подозреваемых. Будь оно иначе, внимание следователей отвлекалось бы на нескольких людей, и нам справиться с ситуацией было бы легче. Но Эрнесто был практически единственным подозреваемым. Даже странно, что им до сих пор не занялись вплотную.
— Не хочу тебя волновать, но без трупа не было бы и убийства, — сказал он, почти дословно повторив ту мысль, что приходила мне в голову несколько месяцев назад.
Я словно вонзила ему нож в спину: ведь если тело нашли, то исключительно по моей вине. Теперь у них есть и труп и подозреваемый. Кажется, те две сплетницы, что работали вместе с ним и Алисией, успели наговорить лишнего, вот Эрнесто и дрожит как осиновый лист. Сказали, будто уверены в том, что Эрнесто с Алисией связывали какие-то отношения. Эти дамы, наверное, очень сообразительные и очень любопытные. И не имеют ни малейшего понятия о том, что происходило на самом деле. Ну ладно, бабы, всю жизнь проработавшие в офисе, все такие. Завистливые, настырные, склочные. И чем ближе к центру находится их офис, тем хуже. Должно быть, там возникает особый микроклимат. А так как у них нет свободного времени, чтобы заняться своей личной жизнью, то они паразитируют на личной жизни остальных. Работа — это и есть их личная жизнь. Они живут с понедельника по пятницу и терпеть не могут выходных. Всеми силами хотят, чтобы после пятницы снова настал понедельник, ведь в будни с ними хоть что-то происходит. Бедняжки. Как Алисия, которая устроила себе личную жизнь с Эрнесто. Жизнь тайную, временную, без будущего. Жизнь с понедельника по пятницу, с восьми тридцати и до девятнадцати часов. И что хуже всего, эту жизнь разрушила ее близкая родственница. Как еще могла закончиться история, которая началась так плохо? Это все очень печально. И предсказуемо. Моя мама живо бы обо всем догадалась. И даже я могла бы догадаться.
У современной аргентинской писательницы Клаудии Пиньейро есть поклонники в разных странах, ее читают на разных языках. Успеху Пиньейро способствует и то, что ее лучшие книги были экранизированы, в том числе романы «Твоя» и «Вдовы по четвергам». Действие «Вдов по четвергам» (роман удостоен премии «Кларин», жюри которой возглавлял нобелевский лауреат Жозе Сарамаго) происходит в «элитном» поселке, расположенном недалеко от Буэнос-Айреса. Здесь живут богатые, уверенные в себе и в своем будущем люди. Здесь они создали для себя «зеленый рай», отгородившись от остального мира высоким забором.
Роман современного шотландского писателя Кристофера Раша (2007) представляет собой автобиографическое повествование и одновременно завещание всемирно известного драматурга Уильяма Шекспира. На русском языке публикуется впервые.
Автобиографичные романы бывают разными. Порой – это воспоминания, воспроизведенные со скрупулезной точностью историка. Порой – мечтательные мемуары о душевных волнениях и перипетиях судьбы. А иногда – это настроение, которое ловишь в каждой строчке, отвлекаясь на форму, обтекая восприятием содержание. К третьей категории можно отнести «Верхом на звезде» Павла Антипова. На поверхности – рассказ о друзьях, чья молодость выпала на 2000-е годы. Они растут, шалят, ссорятся и мирятся, любят и чувствуют. Но это лишь оболочка смысла.
Однажды учительнице русского языка и литературы стало очень грустно. Она сидела в своем кабинете, слушала, как за дверью в коридоре бесятся гимназисты, смотрела в окно и думала: как все же низко ценит государство высокий труд педагога. Вошедшая коллега лишь подкрепила ее уверенность в своей правоте: цены повышаются, а зарплата нет. Так почему бы не сменить место работы? Оказалось, есть вакансия в вечерней школе. График посвободнее, оплата получше. Правда работать придется при ИК – исправительной колонии. Нести умное, доброе, вечное зэкам, не получившим должное среднее образование на воле.
Евгений Бабушкин (р. 1983) – лауреат премий «Дебют», «Звёздный билет» и премии Дмитрия Горчева за короткую прозу, автор книги «Библия бедных». Критики говорят, что он «нашёл язык для настоящего ужаса», что его «завораживает трагедия существования». А Бабушкин говорит, что просто любит делать красивые вещи. «Пьяные птицы, весёлые волки» – это сказки, притчи и пьесы о современных чудаках: они незаметно живут рядом с нами и в нас самих. Закоулки Москвы и проспекты Берлина, паршивые отели и заброшенные деревни – в этом мире, кажется, нет ничего чудесного.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Северин – священник в пригородном храме. Его истории – зарисовки из приходской и его семейной жизни. Городские и сельские, о вечном и обычном, крошечные и побольше. Тихие и уютные, никого не поучающие, с рисунками-почеркушками. Для прихожан, захожан и сочувствующих.