Твоя любовь сильнее смерти (сборник) - [29]

Загорин не вникал в смысл монолога Вики. В его голове крутилась банальная, заезженная фраза: «плата за предательство». Кажется, это название какого-то сериала. Он совсем было отвлекся от Викиных слов, но одна реплика вернула его к действительности:

– Дыма мы забираем с собой. Надьке на первых порах не так скучно будет. Я на прошлой неделе взяла для него справку у ветврача на всякий случай.

Загорин хотел было возразить, что коты не любят переездов, но Вика опять зачастила:

– Я же о тебе беспокоюсь. Ты, в конце концов, пойдешь на работу, тебе некогда будет возиться с Дымом!

Загорин по привычке произнес «спасибо» и хотел было добавить, что с Дымом никакой возни нету, но Вика покраснела и крикнула:

– Прекрати говорить «спасибо»! А если ты сейчас произнесешь «извини», я запущу в тебя этой вазой!

Он молча поднялся с дивана, прошел в другую комнату и закрылся. Его состояние было непонятное. Так он себя чувствовал один раз в жизни после того, когда они, новоиспеченные студенты, собрались на вечеринку отметить начало новой жизни. Помнится, из закуски была коробка зефира и почему-то пакет леденцов. А выпивка по тогдашнему их мнению была шикарная: высокие красивой формы бутылки с разноцветными тягучими ликерами. Кто-то решил быть поближе к народу и принес еще два бутыля разливного пива.

Утром после всего выпитого их новая жизнь казалась довольно мутной, и Загорин дал себе слово никогда не напиваться. Сейчас он так же ждал, когда его сознание придет в норму. Из комнаты, где были жена и дочь, послышался утробный голос кота. Потом раздраженный голос Вики:

– Быстрее закрывай клетку, а то он опять вылезет, потом фиг его туда затолкаешь!

Загорин все это слышал, им овладела полная отрешенность, как будто он от нечего делать включил какой-то неинтересный фильм. А потом он услышал, как хлопнула входная дверь и защелкнулся замок. Он открыл дверь комнаты, в которой сидел, и вышел. Впервые в его жизни, как и в квартире, было пусто. Загорин зашел на кухню. В глаза бросилась стоявшая на полу мисочка с кормом для Дыма.

– Он же не кушает этот корм, зачем Вика так много насыпала? – заволновался Загорин и хотел было как всегда отсыпать часть в мусорку, чтобы Вика не видела… Но, сделав пару шагов, остановился. Сильно болела голова. Это мешало ему сосредоточиться.

Механически он вытащил из шкафа домашнюю аптечку. Бездумно перебирая лекарства, никак не мог понять, что ему нужно. В руки попали две маленькие белого цвета таблетки в голубоватой упаковке. Упаковка была большая, но таблеток осталось две. Вспомнил. Это тазепам. Его иногда принимала на ночь Вика. Говорила, что и головную боль снимает, и как снотворное действует. Загорин налил в чашку воды и, проглотив одну таблетку, запил. Потом, немного подумав, проглотил вторую. Сел за стол, стал ждать, когда утихнет головная боль. Думать ни о чем не хотелось. В голове помимо боли крутилось название сериала «Плата за предательство», хотя содержания он совершенно не знал. Память услужливо подсказала сюжет другого фильма-детектива, в котором герой растворил в стакане воды упаковку какого-то лекарства и выпил. Его обнаружили только спустя какое-то время, взломав дверь. Загорин продолжал машинально перебирать лекарства. Вот попалась уже знакомая упаковка таблеток – тазепам. Целая, наверное, штук тридцать. Как будто чужими руками он вынимал из ячеек таблетки и бросал в чашку с водой. Остановился, когда ни одной не осталось. Таблетки растворялись, выпуская на поверхность воды мелкие пузырьки. Головная боль отпустила. Сознание прояснилось. Прояснилось настолько, что Загорин осознал, до какой тошноты банальным будет выглядеть его поступок!

– Ну и пусть! Если подумать – вся наша жизнь одна сплошная банальность. А дверь я все-таки оставлю открытой, незачем потом ее взламывать.

Загорин помешал ложечкой в чашке, заметив, что еще не все таблетки растворились, и пошел открыть замок на входной двери. На лестничной площадке слышался громкий голос соседки Людмилы Петровны. Она была ровесницей покойной матери Загорина, называла его Илюшкой и всегда стояла на страже порядка в подъезде. Посмотрев в глазок на увеличенное лицо Людмилы Петровны, он услышал звук квартирного звонка. Ему не хотелось открывать и видеться с Людмилой Петровной. Сейчас это ему особенно ни к чему, а потому он не шевелился и ждал, когда она уйдет. Между тем Людмила Петровна и не думала уходить. Она говорила и говорила:

– Как только поругаю его, обязательно написает на мой коврик! Вот же зловредная животина! Ведь все понимает, вон какие глаза хитрющие! Нет же, чтобы на другой коврик помочиться, но он найдет обязательно мой и написает!

В этом месте монолога Людмила Петровна забарабанила кулаком в дверь со словами:

– Илюшка, открывай! Впусти свое чудище в квартиру, мне надо идти в магазин!

Загорин, забывшись, открыл дверь. Между его ног прошмыгнул взъерошенный Дымок. Людмила Петровна, сказав примирительным голосом: «Извини, ты, наверное, отдыхал» – пошла вниз по лестнице. Загорин закрыл дверь, щелкнул замком, прошел на кухню. Дым сидел у своей миски и с укоризной в глазах нехотя жевал сухой корм. В это время зазвонил телефон. Загорин вздрогнул: сейчас этот звук для него был как будто с того света. Он поднял трубку…