Твоя любовь сильнее смерти (сборник) - [24]

Увидев, что старик стал проявлять признаки жизни, перекатывая языком таблетку, Петро Николаевич несколько успокоился. Коробочку с лекарством положил обратно в карман, заодно более внимательно разглядел воинскую награду. Она была ему знакома: точно такой медалью с портретами Ленина и Сталина наградили его старшего брата Павла. Это была партизанская медаль второй степени. А Павел под конец войны попал в партизаны.

Дед Петро, застегивая пуговицу на кармане, обратил внимание и на нитку с красными камешками, повисшую на коленях старика. Видимо, она вытянулась из кармана вместе с коробочкой. Дед взял ее в руки и хотел также засунуть в карман, к медали, но вдруг вспомнил: целая история приключилась с подобным камешком прошлым летом. Баба Ксеня тогда потеряла точно такой же камешек – она его носила всегда на шее. Дед Петро случайно его нашел – Борман помог. Ксения Ивановна даже заплакала от радости…

Из письма, переданного деду Настей, он, почему покойная так дорожила камешком. (Конверт был не заклеенный, и Петро Николаевич почитал письмо, чтобы знать, кому отдать).

Сейчас все это моментально выстроилось в единую цепочку, и Петро Николаевич, глядя на старика, который начал приходить в себя, и, забыв, что тот только что чуть не умер, требовательно, громким голосом, спросил:

– Ваша фамилия Бойчук?

Старик вздрогнул, это его окончательно оживило. Он утвердительно кивнул головой и переспросил:

– Откуда вы знаете?

Дед Петро молча сел рядом на скамейку, все еще держа в руке нитку с камешками. Затем протянул ее старику:

– Это из твоего кармана выпало, когда таблетки доставал. Возьми!.. Я Ксению Ивановну знал, фамилия у нее была – Бойчук. А еще она носила на шее вместо креста камешек, как у тебя на нитке.

Увидев растерянность на лице старика, Петро Николаевич объяснил:

– Потеряла она однажды этот камешек. Плакала, места себе не находила. Всем приютом искали. Она же слепая, точно не может показать, где потеряла. Пес помог, Борман: что найдет во дворе, тащит ко мне в мастерскую…

Сидящий мужчина даже привстал, чтобы глядеть прямо в лицо деду Петру и, полным тревоги голосом, крикнул:

– Кто слепая? Вы о ком говорите?!

– О бабе Ксене говорю. Привезли ее в приют слепую… Умерла в прошлом году. Здесь, на приютском кладбище и схоронили. Славная была женщина, редко такие встречаются.

Петро Николаевич горестно усмехнулся и продолжил:

– Все какого-то человека ждала… Да так бедняга и не дождалась. Ее никто ни разу и не проведал. Дочки живут за границей – попробуй в наше время доберись.

Старик тем временем облокотился на колени, закрыв лицо руками, опустил голову. Дед Петро достал из смятой пачки "Примы" сигарету, заложил ее в старенький мундштук и не спеша закурил, деликатно отгоняя ладонью дым в сторону. Какое-то время сидели молча. Затем Петро Николаевич достал из внутреннего кармана пиджака сложенный пополам конверт, завернутый в пленку: "Я так понял, что человек этот – ты. Возьми, покойная просила передать". Тот с опаской взял конверт в руки и, будто оправдываясь, объяснил:

– Не взял с собой очки, ничего не увижу без них.

– Дома почитаешь, – равнодушно заметил дед Петро. После короткой паузы с сарказмом добавил:

– Теперь это роли не играет, раз до сих пор не почитал.

Увидев, что лицо старика вновь начало бледнеть, дед предложил:

– Давай отведу тебя к нашей медсестре. Она знающая, может, укол тебе сделает?

Мужчина отрицательно качнул головой, успокаивая деда:

– Не надо. Так обойдется, не впервой. Еще немножко посижу и пойду на автобус.

Петро Николаевич, считая, что надо как-то занимать пришедшего, гость все-таки, с любопытством спросил:

– Почему медаль в кармане носишь? Чужая, что ль?

– Зачем чужая? Моя! – с ноткой обиды ответил мужчина и потеплевшим голосом смущенно добавил:

– Ксюше хотел показать.

И затем опять жестко:

– Сейчас ордена на показ не выставляют. Время такое наступило.

Уйдя взглядом далеко от действительности, мужчина с обидой, будто выплевывал колкие слова:

– Не знаю теперь, я – враг или герой? Двадцать пять лет, как один день, выясняли. Вроде выяснили – дали медаль. Даже школу в селе, где родился, хотели назвать моим именем…

Дед Петро с любопытством слушал, глядя во все глаза на старика. А тот продолжал:

– А потом все опять перевернули с ног на голову! Признали вдруг героями тех, кто воевал против! А я опять оказался в стороне – ни там, ни здесь… Теперь понимаю, лучше бы тогда затаился со своей Ксюшей где-нибудь, переждал, как некоторые… А-а, что говорить? Ни за грош жизнь прошла! Пойду я, бывай здоров!

Старик подал руку деду Петру, заодно представился:

– Алексей Гаврилович!

Тот ответил: "Петро Николаевич, или дед Петро, так все зовут". Алексей Гаврилович, держа в руке пакет, попросил деда:

– Возьми, передай женщинам, где жила Ксеня. Пусть чай попьют на помин души.

Затем развернулся и широкими шагами, будто убегая, поспешил к воротам. Дед Петро порывался что-то сказать вдогонку, даже тихонько воскликнул: "Эй, погодь!..", но махнул рукой и пошел выпускать из конуры Бормана.

Находился Петро Николаевич под впечатлением разговора. Он удивлялся, иногда одобрительно хмыкал, переживая заново услышанное… И опять его отвлек собачий лай.