Не следует забывать, что ребенок может быть не от него. Он помнил, как на приеме в посольстве Хамид говорил, что в его жизни появилась «особенная женщина». Кроме того, Арден живет с ним под одной крышей.
Тем не менее, если Хамид отец, почему он не объявил этого ребенка своим собственным? Пусть Хамид унаследовал от предков стремление к разврату, он довольно серьезный человек. Он не уклонился бы от ответственности, особенно если бы был неравнодушен к Арден.
Идрис смотрел на пухлые щеки ребенка и его широкую улыбку и пытался узнать правду.
Он уронил планшет на стол и провел рукой по лицу.
Неужели он хочет скандала из-за внебрачного ребенка? Ребенка, первые годы жизни которого он пропустил.
Идрис набрал телефонный номер Хамида – его звонок переключился на голосовую почту. Он поздно вспомнил, что его кузен должен был улететь на научную конференцию в Канаду. Вероятно, сейчас он в воздухе и читает любимые журнальные статьи.
Идрис повернулся к Ашару:
– Что-нибудь еще?
Губы Ашара дрогнули, но не от улыбки.
– Этого недостаточно?
– Более чем достаточно. – Идриса ждет скандал в Лондоне и, несомненно, у себя на родине, а также на родине Жизлан. – Соедините меня с номером принцессы. И отправьте охрану к дому моего кузена. Я хочу знать, что происходит.
Пока выясняется, от кого родила Арден, Идрис обязан обеспечить безопасность ей и ребенку и оградить от назойливых папарацци.
– Узнайте, в котором часу мой кузен будет в Канаде. Я хочу поговорить с ним, как только он приземлится.
Арден проигнорировала стук в дверь и прибавила звук телевизора, чтобы Дауд лучше слышал музыку своей любимой детской программы. Он сидел, смотрел на экран как зачарованный, подпрыгивал и хлопал в ладоши в такт музыке.
Когда журналисты окружили дом, мальчик расплакался, проснувшись от шума их голосов, постоянно звонящего телефона и стука в дверь. Арден была вне себя от злости, потому что их даже сейчас не оставляли в покое.
Она вежливо попросила журналистов не мешать им и отказалась давать интервью. Но этого оказалось недостаточно. Они желали увидеть Дауда.
Она не могла допустить, чтобы эти грифы кружили над ее драгоценным мальчиком. Они окружали ее, пытаясь проникнуть в квартиру. Она в ужасе захлопнула перед ними дверь, у нее вспотели ладони.
Повернувшись, она увидела, что Дауд смотрит на нее широко раскрыв глаза, а его нижняя губа дрожит.
Должен же быть какой-то выход из этой ситуации. Надо куда-нибудь спрятаться. Но Хамид за границей, а у ее друзей возможностей так же мало, как у нее.
Арден вздрогнула. Она понимала, что не должна была приходить на прием в посольство. Она зря понадеялась, что, возможно, увидит там Шакила…
В дверь резко постучали. Внезапно Арден осознала, что на улице тихо, не слышно голосов журналистов.
Она улыбнулась сыну, когда он посмотрел на нее снизу вверх, продолжая распевать песенки. Она присела на корточки и обняла его.
Но в дверь продолжали настойчиво стучать.
Поцеловав Дауда в голову, она встала, тихо вышла в маленькую прихожую и закрыла за собой дверь. Открылась крышка почтового ящика, и послышался глубокий и уверенный мужской голос, который уже четыре года преследовал ее во сне.
– Арден? Открой дверь. Я пришел помочь.
Ее ноги приросли к полу. Она разрывалась между желанием принять его помощь и осознанием того, что именно Идрис обрушил бедствие на ее голову.
Проведя бессонную ночь, она так и не решила, хочет ли, чтобы Идрис воспитывал Дауда.
Она услышала вдали растущий гул голосов, предположительно это были папарацци. Она впустила Идриса, который стремительно вошел внутрь, запер дверь и повернулся к Арден:
– Вы в порядке? Оба?
Арден кивнула и… Ее гнев и возмущение сменились ужасом.
– Арден? – Он попытался взять ее за руку, потом остановился. Поджав губы, он опустил руку.
– Мы все в порядке, – хрипло сказала она, убеждая себя в том, что так реагирует из-за сочувствия Идриса. Это никак не связано с беспокойством в его карих глазах. Однако его взгляд пробуждал к жизни ее тело.
Собравшись с мыслями, она нахмурилась.
– Тебе не надо было приезжать. Ты сделал еще хуже. О чем ты думал?
Он удивленно поднял брови. Он явно не привык к тому, что кто-то сомневается в его правоте.
– Хуже быть уже не может… особенно после публикации тех фотографий. – Он скрестил руки на широкой груди.
– Но теперь, увидев тебя, они решат…
– Они уже все знают. – Он говорил таким мрачным тоном, что на ее затылке приподнялись волоски. – Кстати, – притворно-мягко прибавил он, – они знают гораздо больше меня.
Арден хотела сказать, что журналистам ничего не известно, но решила промолчать.
– А ты не мог прислать сюда своего человека? – Она крепко сжала руки на груди, ее сердце колотилось как сумасшедшее.
– Я отправил сюда своего человека, – сказал он. – Мне сообщили, что дом окружен. Ты отключила телефон, и я предположил, что, если незнакомец постучит в дверь, якобы от меня, ты клюнешь на эту уловку, и папарацци проникнут в дом. – Он с вызовом посмотрел на нее.
Арден неохотно кивнула. Идрис прав.
– Я должен был приехать. У меня не осталось выбора.
Как он может оставаться таким спокойным, когда творится черт знает что? Арден не представляла, как вернется с Даудом к прежней жизни.
