Твой последний врач. Чему мертвые учат живых - [33]

В те моменты, когда родители благодарили за выздоровление своих детей, за спиной В. Н. будто вырастали крылья: она даже на стуле сидела как-то по-другому. Но были моменты, когда скандальные родители, как дементоры[17], высасывали из нее всю радость, рассказывая о том, как лечат своих детей молитвами, травами («Наши бабки так лечились!»), или с пеной у рта доказывали эффективность гомеопатических препаратов, ведь они прочли об этом на хорошем проверенном сайте однабабкасказала. ру. Педиатр не спорила, вносила все в журнал и завершала прием.

Наш прием продолжался. Через час в кабинет зашла медсестра и попросила В. Н. срочно подойти в приемное отделение. Врач обратилась ко мне:

– Татьяна Александровна, замените меня на полчаса: у вас сегодня последний день практики, пора применять знания в жизни.

– В. Н., давайте объявим перерыв? Я боюсь!

– Не переживайте! Остались только те, кто пришел по записи, это хорошие постоянные родительницы, они все равно потом мне позвонят и десять раз все уточнят. Вы справитесь.

Медсестра в дверях снова поторопила педиатра. В. Н. подбадривающе улыбнулась, поправила у меня на шее фонендоскоп и вышла из кабинета. Не успела я сесть за стол, как услышала, что в коридоре начался какой-то шум: кто-то явно пытался пробиться на прием вне очереди, и с криком «Я только спросить!» в кабинет ворвалась боевая мама лет 35 с шестимесячным (как выяснилось позже) ребенком на руках. Захлопнув дверь, она с обворожительной улыбкой повернулась ко мне, и улыбка тут же сползла с лица: будь я молоком, то от ее выражения лица я мгновенно прокисла бы.

– Ты доктор, что ли? – недовольно спросила она.

– «Вы».

– Ой, да какое «вы», деточка, сама-то ты давно с грудного вскармливания слезла?

Я ненавижу всей душой, когда мне тыкают. Сама я даже детей с 12 лет, как и предписывают правила этикета, называю только на «вы».

Ко всем незнакомым людям, коллегам, даже если они младше меня, ко всем своим студентам и подписчицам в блоге я обращаюсь только в уважительной форме, и, если мы общаемся достаточно долго и хорошо, только тогда предлагаю перейти на «ты» и обращаюсь к человеку так только после его согласия. Коммуникацию с людьми осложняло мое детское пухлое лицо: без макияжа в свои 23 года я выглядела лет на 15, что меня жутко раздражало, а не льстило, как многие думали. Однажды санитарка не хотела меня выпускать из педиатрического отделения, говоря, что без родителей запрещено покидать территорию, и мне, чтобы уйти домой, пришлось показать ей свой студенческий билет.

– Я не деточка, а врач, к которому вы пришли за помощью, так что давайте каждый займется тем, что умеет лучше всего. Пожалуйста, положите ребенка на пеленальный столик, опишите все жалобы и сообщите, как давно они появились.

Я вымыла руки с антисептическим мылом под горячей водой, чтобы они согрелись и не доставляли дискомфорт маленькому пациенту. Детям неприятно, когда их теплый животик трогают холодными руками – из-за этого они становятся беспокойными, что очень мешает осмотру.

Сосредоточенность на серьезном малыше, который размышлял над тем, улыбнуться ему или заплакать, помогала мне отвлечься от бесконечного потока трескотни женщины, но с каждым сказанным ею словом температура моей горячей южной крови стремилась достичь предельных величин. Я бы еще простила ей болтовню, если бы она сообщала мне что-то полезное о своем малыше, но нет – она все так же продолжала возмущаться моим возрастом.

Мне с большим трудом удалось добыть из нее информацию о том, что обращению в больницу предшествовало шумное застолье накануне. У шестимесячного Егора оказалась сыпь в районе паха и аллергическая реакция, которая сопровождалась высыпанием на щечках. Со слов мамы, был жидкий стул, однократная рвота, и в целом ребенок стал более беспокойным.

Я сняла с шеи фонендоскоп и согрела в руках металлический ободок акустической головки, прежде чем прикоснуться им к грудной клетке Егора. Мама на минуту все-таки замолчала, а я стала слушать: сердце в порядке, легкие чистые. Внимательно проверила точки, в которых должна выслушать тоны сердца или дыхание.

Дети – это не маленькая копия взрослых, а вообще другой организм, который видоизменяется буквально с каждым месяцем.

Младенцы умеют дышать и глотать одновременно – это позволяет им делать более короткая и широкая гортань. Потом уже, с возрастом, все удлиняется, и после шести-семи месяцев дети утрачивают эту суперспособность.

Я повесила фонендоскоп обратно на шею, еще раз внимательно осмотрела у малыша область паха и уже собралась дать заключение и рекомендации, как на меня обрушился поток новых претензий:

– У тебя самой-то дети есть?

– Какое отношение это имеет к диагнозу вашего ребенка?

– Значит, нет. Кошмар какой, понабирают всяких! Как можно лечить детей, не рожав их самой? Сколько тебе вообще лет?

– Мне двадцать три года. Мы можем перейти к диагнозу вашего сына? В коридоре полно ожидающих приема людей, а вы и так прошли без очереди.

– Двадцать три? Да я в этом возрасте уже Арсюшу родила, а ты во врача играешь!

Невидимая нить моего терпения лопнула. «Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо», – Теренций, римский комедиограф. «Я хоть и не повар, но размажу тебя, как масло по бутерброду», – Татьяна, взбешенный педиатр.