Творивший легенды - [8]
В “Табу”, само собой, можно видеть экзистенциалистов, хотя Жан-Поль Сартр и Симона де Бовуар показываются достаточно редко. Зато там частенько встречали Альбера Камю с его командой из “Комба”, Жана Кокто с Жаном Маре, сыновей Клода Мориака, Орсона Уэллса, Марселя Ашара <…>. Так что теперь считается “хорошим тоном” туда захаживать, хотя вы и рискуете, выходя, получить на голову содержимое помойного ведра. (Из статьи в одной газете 1947 года, подписанной Раймоном Янкером.)
Жизнь в “Табу” начиналась вечером и затихала ранним утром, когда открывалось метро. С наступлением сумерек сюда стекалась молодежь со всего Парижа. Здесь вершились судьбы, рождалась мода. Шестнадцати — двадцатилетние “подвальные крысы” копировали тех, кто стоял у истоков сен-жерменского стиля. Для мужчин стали модными американские клетчатые рубашки, часто на шнуровке, если не хватало пуговиц; носки в яркую полоску и кеды — пожертвования американцев. У Виана молодежь “заимствовала” вельветовую куртку и галстук-бабочку; у художника Ива Корбассьера и режиссера Александра Астрюка — кудрявую нечесаную шевелюру, а у Майора — “английский стиль”. Для женщин роковым сделался образ Жюльет Греко: облегающий черный свитер, черные брюки, сандалии на босу ногу, длинные прямые волосы и оттененные усталыми кругами миндалевидные глаза, не тронутые косметикой. Еще одна деталь: “Поскольку у экзистенциалиста нет стола, то свою настольную книгу он постоянно носит под мышкой: это “Я приду плюнуть на ваши могилы” Салливена”. (Б. Виан. “Учебник по Сен-Жермен-де-Пре”). Газета “Франс диманш” расценивала “подвальных крыс” как последователей направления “зазу” и называла их “bobby-soxers”, подчеркивая, что это название непереводимо на французский.
В 1949-м в “Табу” побывали два советских журналиста, Г. Петров и В. Полторацкий. Какова была их реакция, можно себе представить. Вот что пишет по этому поводу “Самди суар” от 15 января:
Они посетили Сен-Жермен-де-Пре, самый невинный квартал Парижа, по мнению Изидора Изу, но увидели в нем злачное место. “Табу” их просто шокировал.
Вы встретите там, — пишут они (в “Литературной газете”. — М. А.) — девиц в штанах и клошаров в рубахе, зато без штанов. Это нищая молодежь. Она живет в грязи и разврате и клянчит, чтобы вы угостили ее выпивкой. Это молодежь парижского дна: диковинная плесень ненависти, зависти, глупости и самой вульгарной распущенности. Таково лицо экзистенциалистов. Таково их кредо. <…> Суть литературных произведений и сам стиль экзистенциалистов, пишут они, полностью выражен в клеветнической пьесе Сартра “Грязные руки” и книге Бориса Виана “Я приду плюнуть на ваши могилы”, представляющей собой самую гнусную и извращенную порнографию.
Виан занимал в “Табу” особое место. Поэтому в октябре 1949-го издательство “Тутен” заказало ему путеводитель по Сен-Жермен-де-Пре для тех несчастных туристов, которые, “заблудившись ночью в переулках квартала, просыпаются утром на помойке какого-нибудь двора или тупика”. То, что сделал Виан, сильно отличалось от первоначального плана и превратилось скорее в “детскую сказку, в которой неизвестно, происходит все наяву или во сне” (Ноэль Арно. Предисловие к изданию 1997 г.). Во всяком случае, легенда о Сен-Жермен-де-Пре, во многом придуманная и оболганная журналистами, была очищена и поэтизирована силой таланта “сен-жерменского принца”. Издатели книги уведомляли:
Борис Виан — хоть он в этом и не признается — играл наиглавнейшую роль в организации сен-жерменских погребков, осаждаемых сумасшедшими красотками и кинозвездами из всех стран мира. Он собрал там богатейший урожай анекдотов и баек, порой достаточно фривольных, проиллюстрировал их сотней рисунков лучших французских юмористов, и получился этот вот учебник, ставший катехизисом истинного сен-жерменца.
Символом “Табу” Виан был около года. Потом неповторимая атмосфера изменилась, появилось много посторонних, и организаторы подвала решили учредить новый клуб, совсем рядом с первым, — “Клуб Сен-Жермен”. Торжественное открытие состоялось в июне 1948-го и вызвало небывалое столпотворение в узких улочках квартала.
Громкая слава парижского джаза докатилась до Америки, и заокеанские джазисты зачастили во французскую столицу. Здесь побывали Рекс Стюарт, Чарли Паркер, Коулмен Хокинс, Эррол Гарнер, Майлс Дэвис и другие. Встречал их, сопровождал, развлекал и угощал Борис Виан вместе со своей неизменной спутницей Мишель. Приехал даже “великий” Дюк Эллингтон, главный кумир Виана. На вокзале его встречала ликующая толпа, а Мишель даже привезла с собой четырехмесячную дочь (Кароль Виан родилась 16 апреля 1948 года) и дала ее подержать Дюку. Эллингтон пробыл в Париже около недели, в течение которой Борис и Мишель не оставляли его ни на минуту, затем торжественно отбыл на гастроли в Германию. Через несколько дней он вернулся инкогнито и около трех ночи позвонил в дверь на бульваре Фобур-Пуассоньер. Остаток ночи прошел в разговорах обо всем на свете; в половине восьмого утра Борис доставил Дюка на вокзал и посадил в поезд. А история эта вошла в легенду.
В 1947–1948 годах Виан много работает: переводит с английского, организует вечера и концерты, готовит и записывает радиопередачи (всего пять), пишет новеллы, киносценарии (как правило, “в стол”), статьи о джазе, пьесу “Всеобщая живодерня”, роман “Красная трава”. Он по-прежнему в центре внимания, у него множество друзей и поклонниц. Но он все больше устает, чувствует себя неважно, реже играет в оркестре, хотя и принимает самое живое участие в парижской Неделе джаза в мае 1948-го. Все, за что он ни берется, отмечено печатью его абсурдно-провокаторского гения, пронизано особым юмором. Все талантливо, все на грани допустимого.
