Творения, том 8, книга 1. Толкование на Евангелие от Иоанна - [24]

БЕСЕДА 5

«Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть» (Ин. 1:3).

1. Как некоторые еретики изменили смысл третьего стиха первой главы Евангелия от Иоанна через изменение пунктуации. — 2. Нелепые выводы, к которым приводит мнение, допускаемое еретиками о том, что Дух Святой сотворен. — 3. Сын Божий равен своему Отцу. — Неистощимая плодотворность Творца. — Бог не есть существо сложное. — 4. О том, что грешники похожи на пьяных и яростных людей. — Лучше ходить и показываться нагим на улицах, чем покрытым и обремененным грехами.

1. Моисей, в начале бытописания Ветхого Завета, повествует нам о предметах чувственных и подробно исчисляет их. Сказав: «в начале сотворил Бог небо и землю», он потом присовокупляет, что произошел свет, твердь [7], естество звезд, всякого рода животные и все прочее; не будем останавливаться на каждом творении, чтобы не медлить. А Евангелист Иоанн, все заключив в одном изречении, обнимает им и все видимое, и то, что выше видимого. Оставляя то, что известно его слушателям, и, возводя мысль к предметам более возвышенным и обнимая все творчество — вообще, он говорит не о творениях, но о Создателе, Который и произвел все из небытия в бытие. Таким образом, Моисей касается только меньшей части создания (так как ничего не сказал нам о силах невидимых), и тем ограничился. А Евангелист, поспешая взойти к самому Творцу, справедливо все прочее минует, и сказанное, равно и умолчанное Моисеем заключает в одно краткое изречение: «все чрез Него начало быть». Но чтобы ты не подумал, что он говорит только о том, что сказано и Моисеем, присовокупляет: «и без Него ничто не начало быть, что начало быть», т. е., ничто сотворенное, видимое или умом созерцаемое, не получило бытия иначе, как силою Сына. После слова: «ничто» мы не будем ставить точки, как делают еретики. Они, желая доказать, что Дух Св. есть тварь, читают так: «что начало быть, в нем была жизнь» (ст. 4). Но в таком чтении нет смысла. И, во–первых, здесь некстати было упоминать о Духе; а если Евангелист и хотел упомянуть, то для чего употребил такое неясное выражение о Нем? Да и откуда видно, что сказано о Духе? А иначе мы, на основании такого изложения слов, можем заключить, что не Дух, а Сын произошел через себя самого. Но остановитесь на этом изречении, чтобы оно не миновало вас. Станем читать так, как они; таким образом, нелепость для нас будет еще очевиднее: «что начало быть, в нем была жизнь». Они говорят, что здесь «жизнью» назван Дух. Но, как видно, эта самая «жизнь» есть вместе и «свет», потому что Евангелист присовокупляет: «и жизнь была свет человеков» (ст. 4). Итак, по их мнению, «и свет человеков» у Евангелиста означает Духа. Что же? Когда Евангелист продолжает: «был человек, посланный от Бога; чтобы свидетельствовать о Свете» (ст. 6, 7), — они уже необходимо должны допустить, что и здесь говорится о Духе. Кто выше назван Словом, тот после именуется и Богом, жизнью и светом. Жизнь, говорит Евангелист, была Слово и эта же самая жизнь была светом. Итак, если Слово было «жизнь» и Слово же «стало плотию», то и жизнь «стала плотию», — и мы видели славу его, славу, как единородного от Отца. Следовательно, как скоро они говорят, что здесь «жизнью» назван Дух, смотри, какие выходят отсюда нелепости: выходит, что не Сын воплотился, а Дух, и что Дух есть единородный Сын. А если не так, то, избегая этой нелепости, они при своем чтении могут впасть в нелепость еще большую. Если они согласятся, что здесь сказано о Сыне, между тем не поставят наших знаков препинания и не станут читать так, как мы, то должны будут говорить, что Сын произошел сам от себя, — потому что если Слово есть «жизнь», а «что начало быть, в нем была жизнь», то, вследствие их чтения, Слово произошло от себя и через себя. Далее Евангелист между прочим прибавляет: «и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца». Вот, по их чтению, и Дух Святой становится единородным Сыном, потому что все это повествование относится к одному и тому же лицу. Видите ли, как извращается мысль, когда уклоняется от истины, и сколько происходит отсюда нелепостей? Итак, что же? Разве Дух не есть свет, скажешь ты? Конечно, — свет; но здесь сказано не о Нем. Так Бог называется духом, т. е., бестелесным; но ведь не везде же, где говорится о духе, разумеется, Бог. И что удивляешься, если мы это говорим об Отце? Мы и об Утешителе не станем утверждать, что, где только говорится о духе, там непременно, разумеется Утешитель. Хотя это и есть наиболее отличительное Его имя, но не везде, где встречается слово: «дух», надобно разуметь Утешителя. Также и Христос называется «Божия сила» и «Божия премудрость»; но не везде, где говорится о силе и премудрости Божией, разумеется Христос. Так и здесь: хотя и Дух просвещает, но теперь Евангелист говорит не о Духе. Впрочем, когда мы и доводим их до таких нелепостей, они, снова усиливаясь противостоять истине, и все еще держась своего чтения: «что начало быть, в нем была жизнь», объясняют это так, что все сотворенное было — жизнь. Что же? И казнь содомлян, и потоп, и геенна, и тому подобное все это — жизнь? Но мы, говорят они, разумеем создание. Но и то, что нами теперь указано, конечно, относится к созданию. Однако же, чтобы вполне изобличить их, спросим их: скажи мне, дерево — жизнь? Камень — жизнь? Эти бездушные и неподвижные предметы — жизнь? Да и человек — жизнь совершенная? Кто это скажет? Человек — не самобытная жизнь, а только существо, причастное жизни.