Творения, том 7, книга 2. Толкование на святого Матфея евангелиста - [63]

1. Если надобно придти соблазнам, — скажет, может быть, кто–либо из противников, — то для чего же Христос сожалеет о мире, тогда как должен бы избавить его от соблазнов и подать руку помощи? В этом ведь состоит долг врача и ходатая; а сожалеть и всякий может. Что отвечать нам на столь бесстыдные слова? Можешь ли ты найти что–либо такому равное врачеванию? Будучи Богом, Христос соделался для тебя человеком, принял образ раба, подвергся всем поношениям и не оставил с Своей стороны ничего, что нужно было сделать. Но так как все это людям неблагодарным не принесло никакой пользы, то Он сожалеет о них, — сожалеет о том, что и после такого врачевания они не избавились от своей болезни, подобно тому, как если бы кто–нибудь, сожалея о больном, о котором прилагали великое старание, но который не захотел повиноваться предписаниям врача, сказал: горе этому человеку от болезни, которую он усилил собственным своим нерадением! Но там нет никакой пользы от сожаления; а здесь и то служит врачевством, что Христос предсказывает будущее и сожалеет о мире. В самом деле, часто от советов многие не получали никакой пользы, а от сожаления исправлялись. Потому–то особенно Спаситель и сказал: горе миру! — чтоб возбудить людей, приготовить их к подвигам и заставить бодрствовать. Вместе с тем, Он обнаруживает любовь Свою к ним и кротость — тем, что и о противящихся сожалеет, не негодуя только, но и исправляя их Своим сожалением и предсказанием, чтобы обратить их к Себе. Но как это возможно? — скажешь ты. Если надобно придти соблазнам, то как можно избежать их? Придти соблазнам надобно, но погибать от них нет необходимости. Если бы, например, какой–нибудь врач сказал (ничто не препятствует опять представить тот же пример): надобно придти такой–то болезни, — из этого еще не следует, что эта болезнь необходимо должна причинить вред человеку осторожному. Эти слова Спаситель сказал, как я выше заметил, для того, чтобы вместе с прочими пробудить от усыпления и учеников Своих. Чтобы они не предавались усыплению, как будто бы им назначено было вести жизнь покойную и безмятежную, Он предсказывает о множестве предстоящих им внутренних и внешних браней. И Павел, указывая на это, сказал: «Отвне — нападения, внутри — страхи …в опасностях между лжебратиями» (2 Кор. 7:5; 11:26). Также рассуждая с ефесскими пастырями в Милете, говорил: «Из вас самих восстанут люди, которые будут говорить превратно» (Деян. 20:30). И сам Христос сказал: «Враги человеку — домашние его» (Мф. 10:36).

Когда Христос говорит о необходимости соблазнов, то не уничтожает этим ни свободного произволения, ни свободы воли, и не подчиняет жизнь нашу какой–либо необходимости действий, но предсказывает только то, что непременно должно случиться. То же самое и евангелист Лука выражает, говоря: «Невозможно не придти соблазнам» (Лк. 17:1). Что же такое соблазны? Препятствия на прямом пути. Так и в театре называют тех, которые искусно ставят препятствия и ловко перевертывают тела. Итак, не предсказание Спасителя причиною соблазнов; нет; и не потому соблазны существуют, что Спаситель предсказал о них; но потому предсказал, что они непременно должны были произойти. Если бы люди, от которых происходят соблазны, решились не делать зла, то соблазны и не пришли бы; а если бы они не имели придти, то не были бы и предсказаны. Но так как люди предались злу и впали в болезнь неисцельную, то соблазны пришли, и Спаситель и предсказывает лишь то, что должно было случиться. А если б они исправились, — скажешь ты, — и никто не стал бы вводить соблазнов, то не оказалось ли бы ложным это предсказание? Нимало; его тогда и не было бы. Если бы все люди могли исправиться, то Спаситель и не сказал бы: «надобно придти соблазнам». Но поелику Он предвидел, что некоторые не захотят исправиться, потому и сказал, что соблазны непременно придут. Но для чего же, спросишь ты, Господь не уничтожил их? Для чего же уничтожать их? Для тех ли, кто получает от них вред? Но они получают вред не от соблазнов, а от своего нерадения. Это видно из примера людей добродетельных, которые не только не терпят от соблазнов никакого вреда, но еще получают величайшую пользу. Таков был Иов, таков Иосиф, таковы все праведники и апостолы. Если же многие и погибли, то погибли от своей беспечности. Если бы было не так, и погибель зависела от соблазнов, то надлежало бы всем погибнуть. Если же есть люди, которые избегают соблазнов, то не избегающий их должен винить себя самого. Соблазны, как я сказал, пробуждают людей от усыпления, делают их осмотрительными и проницательными, и не только того, кто хранит себя от них, но и падшего скоро восстановляют; они научают его осторожности и делают неуловимым. Итак, если мы бываем внимательны, то немалую получаем пользу от соблазнов: мы научаемся непрестанно бодрствовать. Если и при таком множестве врагов и искушений мы предаемся усыплению, — то что было бы с нами, когда бы мы жили в безопасности? Посмотри, например, на первого человека. Если он краткое время, может быть, менее одного дня, живя в раю и наслаждаясь удовольствиями, дошел до такого повреждения, что возмечтал быть равным Богу, обольстителя счел за благодетеля и не мог сохранить одной заповеди, то чего не сделал бы он, если бы и после вел жизнь безбедственную?