Творения. Том 1, книга первая - [9]

Между тем в Антиохии опять начались смуты; ариане, пользуясь содействием императора Валента, вновь начали теснить православных и Мелетий сослан был в заточение. Положение православных вообще было тяжело, а служителей церкви в особенности. Для Иоанна прибавилось еще новое огорчение: скончалась его благочестивая мать Анфуса. Он остался одиноким, и тогда он порешил совсем покончить с этим грешным миром, исполненным всяческих смут, треволнений и огорчений, и удалиться в пустыню - для отшельнической жизни. Его друг Василий торжествовал и радовался за своего сверстника, и оба они старались вообще о том, чтобы как можно больше друзей и товарищей своей юности обратить к этому истинному любомудрию. Сам, пылая ревностию к духовному подвижничеству, Иоанн поэтому был тем более огорчен, когда узнал, что один из его друзей, еще недавно предававшийся истинному любомудрию и стремившийся к подвижничеству, изменил своему решению и, увлекшись любовию к некоей Ермионе, задумал оставить отшельничество и жениться на своей возлюбленной. До крайности огорченный этим, Иоанн написал своему другу два чрезвычайно сильных и красноречивых увещания, в которых, оплакав падение своего друга и изобразив суетность мира с его прелестями, призывал Феодора оставить свою суетную мысль и возвратиться к любомудрию. Увещания - это первое его христиански-назидательное творение - возымели силу и Феодор раскаялся в своей слабости, возвратился к подвижничеству и впоследствии был епископом мопсуестским[9].

Молодые друзья со всем пылом юности отдались духовным подвигам, и Иоанн теперь соперничал с своим другом Василием в делах благочестия: подвизаясь сам, он и других поощрял к подвигам делом и словом, возбуждая в ленивых стремление к небесам - чрез умерщвление своей плоти и порабощение ея духу. Слух о их необычайном подвижничестве распространился по окрестностям, и к ним отовсюду потянулись страждущие духом и телом и получали исцеление. Около этого времени Иоанн написал свои два слова "о сокрушении" к инокам Димитрию и Стелехию, преподав в них урок утешения всем духовностраждущим и сокрушающимся о грехах своих. Православные жители Антиохии удивлялись подвигам молодых иноков, и даже собор епископов пришел к мысли, как хорошо было бы поставить их ближе к церкви, тогда нуждавшейся в самоотверженных пастырях. И вот пронесся слух, что составился уже план взять их обоих и рукоположить во епископов. В те смутныя времена подобные случаи были нередки: в сан епископа возводились и молодые люди, если они оказывались достойными этого сана по своему уму и благочестию. Честь предстояла великая, но эта весть чрезвычайно поразила и встревожила Иоанна. Он для того и удалился в пустыню, чтобы в уединении спасать свою душу - вдали от треволнений мира сего, а теперь опять хотят поставить его среди этих треволнений и притом в таком высоком сане, о котором он и помыслить не смел. Поэтому он порешил так или иначе уклониться от этого избрания, и так как его друг Василий оказался более склонным к предъизбранию Божию, то он даже нарочито посодействовал ему в этом, а сам укрылся в пустыню. Василий действительно был взят и рукоположен во епископа и когда, узнав о поступке своего друга, стал сетовать на него, то чтец Иоанн в оправдание себя и в утешение своего друга написал знаменитую книгу: "Шесть слов о священстве", в которой изложил всю возвышенность и трудность пастырскаго служения. Эта книга сделалась навсегда необходимым руководством для всякаго пастыря душ и из нея именно черпали и доселе черпают себе духовное мужество и силы все истинные пастыри, добре правящие слово истины. Василий, успокоившись от волнения, ревностно предался своему архипастырскому служению и в качестве епископа рафанскаго впоследствии участвовал на 2-м вселенском соборе в 381 году.

Между тем Иоанн, избегнув епископства, еще сильнее предался своему духовному подвижничеству. В это смутное время, когда в политической жизни чувствовалась тяжелая неопределенность, а в церковной продолжалось пагубное господство ариан, многие благочестивые люди предпочитали за лучшее бросить этот жалкий мир с его смутами, треволнениями и бедствиями, - чтобы в пустыне найти себе полное успокоение. Там в безмолвном уединении, среди вечно прекрасной природы смолкали все злобы мира сего и отшельники могли с облегченным сердцем пещись о спасении своей души. Поэтому окрестныя горы Антиохии наполнились отшельниками и из них составилась целая община, которая и вела полную духовных подвигов жизнь. Это были истинные воины Христовы, постоянно стоявшие на страже против нападений плоти. Уже в полночь они поднимались на молитву и оглашали пустынныя горы стройным псалмопением. Отдохнув немного, они затем с восходом солнца опять вставали и совершали утреню, после чего каждый занимался в своей келлии чтением св. Писания или списыванием св. книг. В течение дня, в определенные часы, они опять собирались на общую молитву, называвшуюся часами третьим, шестым, девятым и вечернею, а в промежутки занимались разными видами труда, чем добывали себе скудное пропитание. По обету нестяжательности, все у них, как и во времена апостольския, было общее, так что у них неизвестны были самыя слова – мое и твое. Трудна и сурова была жизнь этих подвижников, но она находила, себе полное вознаграждение в том душевном мире, который водворяла она, услаждая их надеждой на Божие милосердие и радостию о благодати, низливавшейся на них свыше. Четыре года Иоанн провел в этой иноческой обители (375-378 гг.), и суровая жизнь только еще более усилила его ревность к подвижничеству. Правда, для него, воспитавшагося в довольстве, под любящим попечением матери, в богатом доме, где все его нужды удовлетворялись слугами, было труднее чем для кого-нибудь сносить все тягости отшельнической жизни в этой суровой обители подвижников. И действительно, он и сам опасался предстоявших ему трудов, тем более, что и по самой слабости своей телесной он мог не выдержать такого суроваго подвижничества. Но слабый телом, он был могуч духом, и не только преодолел все трудности иноческой жизни, но вместе с тем вел и борьбу с опасным духом времени, вздымавшимся против монашества. Этот враждебный монашеству дух начался с воцарением императора Валента. Увлеченный сетями ариан, Валент оказался жестоким врагом православных и начал против них безпощадное гонение. Зная, что главный оплот православия есть монашество, он всю свою ярость направил против иноков; по его приказанию разорены были знаменитые Нитрийские монастыри и это гонительство закончилось варварским сожжением 24 православных пастырей в Никомидии. Даже язычники негодовали на подобное безчеловечие, но тем не менее нашлось много таких, которые, воспользовшись настроением императора, и сами содействовали ему, ставя всевозможныя преграды для лиц, желавших принять иноческое житие и выставляя иноков врагами отечества и государства. И вот в это тяжелое время Иоанн выступил поборником монашества и написал "три книги к враждующим против тех, которые привлекают к монашеской жизни". В этих книгах он излил весь пыл своего иноческаго сердца и красноречиво доказал, какое счастье находит душа в пустыне - в уединенном собеседовании с Богом. Под тем же впечатлением оп написал и небольшое разсуждение под заглавием: "Сравнение власти, богатства и преимуществ царских с истинным и христианским любомудрием монашеской жизни". Эти творения составляют неизсякаемый источник назиданий для иноков и стремящихся к иночеству. Назидая других, Иоанн еще строже относился к себе самому и не удовлетворяясь подвигами общежительнаго монастыря, наконец удалился из него, чтобы уединенною жизнью в пещере подвергнуть свою плоть еще более суровым испытаниям. Он чувствовал в себе силу Илии или Иоанна Крестителя и подобно им стремился в пустыню, чтобы там вдали от мира приготовить себя на предстоявшее ему великое служение. По своей ревности к подвижничеству он готов бы навсегда поселиться в пустыне; но Промысл Божий судил иначе. Такому великому светильнику не надлежало быть под спудом, в пустыне и в пещере, но нужно было ярко светить всем на свещнице церковном. Суровое подвижничество разстроило здоровье Иоанна и он по необходимости должен был оставить пустыню и возвратился в Антиохию. Там его с радостью встретил блаженный Мелетий и посвятил в сан диакона. Уклонившись раньше от высокаго сана епископа, Иоанн теперь смиренно принял сан диакона (380 г.) и с этого времени начался новый период в его жизни.