Творцы Священной Римской империи - [49]
Южнее Аугсбурга, на левом берегу реки Лех, раскинулась обширная, свободная от деревьев и кустарника равнина, на которой мадьяры разбили свой лагерь. Там 10 августа 955 года и состоялось грандиозное сражение, вошедшее в историю как битва на реке Лех. Оттон вел свое войско с соблюдением необходимой предосторожности, дабы не подвергнуть его внезапному нападению со стороны противника и не стать мишенью для шквала мадьярских стрел. Однако эта предосторожность оказалась тщетной. Часть мадьяр умудрилась зайти в тыл королевского войска и ударить в спину чешского арьергарда, внезапно осыпав его стрелами. Арьергард дрогнул, началась неразбериха, и в результате весь обоз вместе с чехами, кроме тех, кто пал от стрел или успел бежать, попал в руки врагу. Уже дрогнули было седьмой и шестой отряды, когда Оттон, заметив угрозу с тыла, направил туда франконцев во главе с Конрадом. Тому удалось отбить обоз и освободить пленных, обратив в бегство мародеров. Победителем возвратился он к королю, вдохнув уверенность в товарищей по оружию.
Благополучно устранив непредвиденную заминку, Оттон повел войско на главные силы противника. Верхом на коне, со Священным копьем в руке, он был в первых рядах сражавшихся. Немцы верили, что Священное копье принесло победу над мадьярами Генриху Птицелову и поможет опять одолеть врага. Видукинд Корвейский, как полагают, лично наблюдавший за этим сражением, а может, и принимавший участие в нем, не мог не заметить, что король «первым направил коня на врага, выполняя обязанность и храбрейшего воина, и выдающегося полководца». Битва была долгой и кровавой, так что хронисты того времени не преминули отметить, как воды Леха окрасились в багряный цвет. И это был не просто привычный литературный штамп: раненые мадьяры пытались спастись, вплавь переправляясь через реку, своей кровью окрашивая ее воды. Наконец все войско мадьяр обратилось в беспорядочное бегство, увлекая за собой даже наиболее отважных. Бежавших преследовали и, догнав, беспощадно уничтожали. Никого не щадили, пленных не брали. Были убиты и главные вожаки мадьяр. С ними обошлись не как с полководцами, достойными уважения, а как с главарями разбойничьих шаек.
Поздним вечером Оттон со своим воинством вступил в город Аугсбург, избавленный от смертельной угрозы. Верный епископ Ульрих с почетом встречал освободителей. К радости победы, за которую благодарили Бога, примешалась горечь утрат. Пал смертью храбрых и один из главных героев битвы, королевский зять герцог Конрад. Его раскаяние в ранее содеянном против короля было столь глубоко и искренне, что покаянную рубашку он не снял даже на поле битвы.
По своему значению победа на берегу реки Лех вполне сопоставима с той, что в 732 году при Пуатье одержал над сарацинами дед Карла Великого Карл Мартелл, положивший предел их экспансии в Европе. Благодаря победе, одержанной Оттоном, Европа навсегда была избавлена от угрозы разбойничьих набегов мадьяр, полвека державших ее в страхе и вызывавших в памяти худшие времена гуннов. Именно после этой победы Оттона I прозвали Оттоном Великим. Что касается самих мадьяр, то поражение на берегу реки Лех ознаменовалось для них отнюдь не гибелью — напротив, оно стало отправной точкой нового исторического бытия этого народа, вхождения его в семью христианских народов Европы.
Таким образом, победа на реке Лех 10 августа 955 года имела далеко идущие последствия. Авторитет Оттона I укрепился не только в Германии, но и среди правителей других государств. Об этой победе упоминают многие источники того времени, но с особым воодушевлением писали о ней авторы, симпатизировавшие германскому королю. В анонимной хронике «Продолжателя Регинона» читаем: «Венгры… потерпели от королевского войска у реки Лех столь сокрушительное поражение, что никогда еще прежде наши не имели такой победы и не слыхали о ней». Видукинд Корвейский, подробнее других описавший эту битву, резюмирует: «Король снискал славу благодаря замечательной победе, и войско провозгласило его отцом отечества и императором» и далее в своей хронике называет Оттона I исключительно императором. Таковым он стал для него, как и Генрих Птицелов, благодаря одержанной победе.
Впрочем, Видукинд не был одинок в подобного рода оценке. Тогда для многих, особенно в Саксонии, титул императора ассоциировался с триумфальной победой на поле брани, а не с коронацией в Риме. Иного мнения придерживался сам Оттон I. Он не стремился стать солдатским императором, как бывало во времена Древнего Рима. Для него победа 955 года стала важным этапом на пути к императорской короне, но имперская идея в собственном смысле слова связывалась с Италией и получением императорского достоинства от папы в Риме. Будучи глубоко религиозным человеком, он хотел быть христианским императором, возглавить с благословения папы «христианскую империю». Любая другая имперская идея в Европе того времени была бесперспективна и не давала преимуществ перед другими королями.
После победы над венграми на берегу реки Лех Оттон I занял доминирующее положение в системе европейских государств, сопоставимое с императорской властью. Теперь он обладал очевидным перевесом над королями Франции, Бургундии и Италии, успешно защищая границы западного христианского мира от языческих племен на севере и востоке и исполняя почетную миссию по распространению христианской веры. Словом, он мог чувствовать себя главой «христианской империи», некогда возглавлявшейся Карлом Великим.
Екатерина Медичи, «Черная королева» (1519—1589), — одна из главных фигур на шахматной доске политической истории Франции второй половины XVI века. Ее зловещий образ знаком нам главным образом благодаря историческим романам и кинофильмам, в которых она обычно выступает как беспринципная интриганка, отравительница, способная ради власти на любое преступление. Молва переиначила даже ее прозвище — ведь «Черной королевой» ее именовали лишь из-за черного цвета одежд — траура, который она носила по своему безвременно погибшему мужу, королю Генриху II.
Имя Фридриха Барбароссы до сих пор зловеще звучит для большинства наших соотечественников, поскольку устойчиво ассоциируется с пресловутым планом «Барбаросса» Адольфа Гитлера и тевтонским «Натиском на Восток», принесшим столько несчастий славянам как в Средние века, так и в Новое время. Но исторический, а не легендарный император Фридрих I Барбаросса (1155–1190), оказывается, не имеет к этому ни малейшего отношения: он много воевал в Италии, участвовал в двух крестовых походах в Святую землю, но почти не сталкивался со славянами.
Колоритная фигура короля Франции Генриха IV, основателя династии Бурбонов, знакома многим по романам Александра Дюма и Генриха Манна. Однако подлинная история жизни правителя маленькой Наварры, которому ценой многолетних усилий удалось взойти на французский трон и прекратить гражданскую войну, терзавшую государство, увлекательнее любого романа. Личность Генриха соткана из противоречий: хитрость и беспечность, отвага воина и неистовое сластолюбие, забота о бедняках и циничное равнодушие к близким людям.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839–1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Данная статья входит в большой цикл статей о всемирно известных пресс-секретарях, внесших значительный вклад в мировую историю. Рассказывая о жизни каждой выдающейся личности, авторы обратятся к интересным материалам их профессиональной деятельности, упомянут основные труды и награды, приведут малоизвестные факты из их личной биографии, творчества.Каждая статья подробно раскроет всю значимость описанных исторических фигур в жизни и работе известных политиков, бизнесменов и людей искусства.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.