Творцы Священной Римской империи - [127]

Вопрос о Пятиградье приобрел актуальность еще во время коронационного похода Оттона III в Рим. Прямо на марше, равно как и в Римини (графу Римини и двум его сообщникам он распорядился выколоть глаза за то, что они присвоили имения епископства Римини, а епископство взял под свою защиту), он заявил о своих императорских правах. В Риме он заспорил с новым папой, кому из них принадлежат права на Пятиградье. Соглашения достичь не удалось. Поскольку Оттон III в тот раз не задержался в Риме, поспешив в Германию, этот вопрос так и остался нерешенным, о чем свидетельствует письмо Оттона III папе Григорию V, которое на обратном пути составил для императора Герберт Орильякский. В письме сообщается, что защищать папу поручено маркграфам Тосканскому и Сполето-Камерино, причем последнему император передает и восемь спорных графств, назначая его своим уполномоченным, дабы он обеспечивал исполнение подданными повинностей в пользу папы.

Остается неясным, как происходило развитие этой тяжбы. Упомянутая дарственная грамота в пользу папы Сильвестра II позволяет лишь судить о том, на какие правовые основания ссылались обе стороны. Можно также отметить, что за прошедший период ни император, ни папа не отказались от своего. Два правовых основания, на которые ссылалась римская церковь, упомянуты в грамоте, чтобы показать, какие доводы император не считает убедительными для себя. Прежде всего упоминается «ПсевдоКонстантинов дар», отвергаемый по весьма неожиданной причине: говорится, что это — папская фальшивка, ложно приписываемая Константину Великому. Дипломатическое искусство составителей грамоты проявилось и в том, как был отвергнут второй папский довод: «Ложь также и то, что папы говорят, будто некий Карл подарил св. Петру нашу имперскую собственность. На это мы отвечаем, что сам Карл не мог жаловать на законных основаниях, поскольку уже был обращен в бегство лучшим Карлом, лишен власти, смещен и уничтожен. Итак, он дал то, чем не владел — так дал, как только и мог дать: как тот, кто негодным образом приобрел и не надеялся долго удержать». Речь идет о пожаловании, сделанном Карлом Лысым (сыном Людовика Благочестивого, внуком Карла Великого), изгнанным из Италии своим кузеном Карломаном, который здесь ошибочно назван Карлом. На основании того, что даритель был изгнан «лучшим Карлом», делается заключение о неправомерности дарения.

Однако в критике Оттоном III папских привилегий существует одно весьма слабое место: для определения правоотношений между папой и императором более важное значение, чем «ПсевдоКонстантинов дар» и пакт Карла Лысого, должен был бы иметь «Оттонианум» — документ, подтверждавший все прежние пакты, пожалованный в 962 году курии Оттоном I от себя лично и от имени сына, Оттона II. Логично было бы предположить, что Оттону III и был предъявлен именно этот документ, подлинность которого и правомочия дарителя он должен был бы признать. Но Оттон III не подтвердил «Оттонианум». В том же духе он продолжал действовать и дальше, и оправданием ему служит аргументация, представленная в дарственной грамоте Сильвестру II, где хотя прямо и не упоминается «Оттонианум», однако ведется скрытая полемика с этим документом.

Критика прежних пап, их притязаний на владения была необходима, чтобы обрести правовое основание для ниспровержения авторитета «Оттонианума». Вскрывая недействительность предшествующих «Оттониануму» и лежащих в его основе привилегий, ниспровергали и его собственный авторитет. Составитель грамоты Лев Верчелльский выразил общее мнение как императорских, так и церковных кругов, и в его словах звучит удовлетворение, что теперь, благодаря мирскому и церковному обновлению, будет преодолено плачевное состояние курии. Папы посягали на собственность церкви и разбазаривали ее, а затем старались компенсировать ее утраты за счет имперской собственности. Здесь звучит то же возмущение хозяйственными порядками Италии, которое ранее заставило Оттона III издать свой закон — Павийский эдикт 998 года.

Эта грамота провозглашает ни много ни мало как отказ от всей системы императорских дарений и подтверждений, с помощью которых до сих пор регулировались политические отношения между императором и папой. Дискредитируются все права, приобретенные папством в ходе многовековой борьбы. Даже Рим, город апостолов, объявляется принадлежащим не папе, а императору, называвшему его своим «царским городом». Так Оттон III рассматривал Рим с тех пор, как устроил в нем свою резиденцию. Если при Карле Великом римские магнаты, как духовные, так и светские, стали «императорскими людьми», а весь простой народ равным образом заявлял о своей верности императору, то теперь то же самое можно было по праву сказать и об Оттоне III. Однако выражение «наш царский город» («nostra urbs regia») заключает в себе и еще более глубокий смысл, ибо здесь специально употреблено прилагательное «царский» («regia»), а не «императорский» («imperatoria»): эпитет «urbs regia» («царский город») являлся древним почетным обозначением Рима. В течение многих столетий вошло в обычай применять это гордое обозначение к Константинополю, и теперь открыто заявлялось, что Рим, а не Константинополь является «царским городом».