Твоими глазами - [72]

Шрифт
Интервал

Даже сегодня мне, взрослому человеку, трудно скудными средствами языка выразить наши тогдашние ощущения.

Мы видели, мы осознавали, что можем получать информацию о своих действиях в будущем и использовать её, чтобы влиять на настоящее.

Наверное, сейчас это можно так сформулировать.

Но тогда нас переполняло чувство, что мы обладаем особой, тайной властью.

Власть — это какое-то грубое слово. Но чувство наше не было грубым. И впервые оно возникло, когда мы помогли другому человеку, фрёкен Грове.

Мы стояли в зоопарке перед новеньким слоновником и размышляли о том, на что мы способны, о том, что мы можем получать знание из будущего, и тут один из слоников подошёл к нам. Он вытянул свой хобот, обхватил им Лизу за талию, поднял её и осторожно посадил себе на спину.

Присутствующие остолбенели. Движения животного были такими ловкими и одновременно такими осторожными, что, казалось, перед нашими глазами замедленная съёмка. Никто даже не вскрикнул, скорее всего, даже не успел испугаться — а Лиза уже сидела на спине слона, прямо за ушами.

Она смотрела поверх голов посетителей. На расходящиеся дорожки зоопарка. Смотрела на нас с Симоном. Лицо её сияло. Я знал, что в эту минуту происходит что-то очень важное.

*

Что происходило с ней внутри, мы узнали на следующий день.

Лиза назначила нам встречу в бочке, как обычно в то время, когда все остальные дети спали. Светило солнце, но было холодно. Мы сидели за столом, Лиза положила перед нами несколько маленьких голландских сухариков с глазурью. Вроде тех, что нам когда-то давала фрёкен Йонна. Эти сухарики обозначали, что происходящее — некий ритуал, а в таких случаях важно иметь какую-то еду.

— Мы можем всё менять, — сказала она.

Мы сразу же поняли, что она имеет в виду.

Хотя это понимание невозможно было облечь в слова, наверное, даже сегодня невозможно. И уж тем более тогда.

Понимание это существовало в форме картинок. Некоторые были из прошлого, некоторые из настоящего, а некоторые из возможного будущего.

Мы взялись за руки. Это получилось само собой. Мы этого никогда не делали, никогда прежде, но вот сейчас так получилось. Мы взялись за руки, мы сидели так, что получился круг.

В центре этого круга стали возникать картинки.

Мы увидели джунгли и сиреневую ящерицу. Мы увидели все те сны, в которые мы входили и которые покидали. Мы увидели Марию, спящую во время тихого часа вместе с другими детьми, на её лице — ещё не зажившие следы ветрянки.

Мы увидели, как мать Симона идёт по тоннелю, мы увидели её ещё до болезни, увидели Клауса, стоящего на канализационной трубе, площадку позади церкви короля Кристиана, где мы с Симоном познакомились.

Мы увидели «Мыслителя» перед лабораториями «Карлсберга». Мы увидели его осенью, в золотистых лучах низко стоящего солнца, у ног скульптуры кружились осенние листья. Мы увидели его зимой, бронзовые плечи были припорошены снегом, мы ёжились и нам казалось, мыслителю холодно, и, хотя он был металлическим, он был как живой и ему тоже могло быть холодно.

Мы увидели Лизиного тайного друга, Нильса Бора, увидели его жену, учёных, которые приезжали в лаборатории. Некоторые из них были лауреатами Нобелевской премии, мы не знали, что это такое, но мы всё поняли, мы видели их награды, видели церемонии вручения, видели в картинках, возникавших между нами, всё то, чего они добились.

Мы увидели площадь Кристиансхаун во время Карибского кризиса. Остановившийся транспорт, листовки, вагончик с сосисками, мы ощутили страх людей на площади и то, как он расползается по всему Копенгагену. Всё это мы увидели. Мы увидели фрёкен Кристиансен, всё то, что мы про неё знали. Увидели отца Симона, который изо всех сил пытается создать нормальную жизнь своим детям.

Мы увидели освещённые солнцем кусты возле бочки, на которых висели маленькие кислые красные ягоды. Увидели и услышали, как мимо пронёсся тепловоз, увидели густой дым из его трубы и через мгновение почувствовали его запах и вкус.

Мы, трое детей, сидели в бочке на Энгхэвевай. Но одновременно с нами здесь был и весь мир, с нами и вокруг нас. И мы знали, что можем повлиять на него. Мы сделали открытие, проникли в те глубины сознания, где спрятан какой-то ключ. Если ты имеешь доступ к этому ключу, ты можешь изменить мир.

Нам не очень было понятно, как будет выглядеть это изменение. Но этого понимания и не требовалось. Если ты в своём открытии добрался до самой сути, до самой сердцевины, ты знаешь — в твоей власти что-то изменить.

На мгновение в бочке стемнело, кто-то появился в проёме двери.

Потом вновь стало светло, в бочку вошла фрёкен Йонна. Она пригнулась и проскользнула внутрь, и теперь сидела за столом рядом с нами.

Только сейчас мы заметили, какая она хрупкая. До этого времени все взрослые казались нам примерно одинаковыми — все они всегда возвышались над нами.

Но когда фрёкен Йонна села к нам на скамейку, мы увидели, какая она худенькая, совсем как птичка. И совсем молодая. Кожа лица была нежной, словно у маленькой девочки.

Мы услышали сирену скорой помощи. Звук доносился не с улицы. Он долетал до нас из возможного будущего. Звук, который может когда-то прозвучать.


Еще от автора Питер Хёг
Фрекен Смилла и её чувство снега

«Фрекен Смилла и ее чувство снега» — самый знаменитый роман датского писателя Питера Хёга. Написанный автором от лица полугренландки-полудатчанки, он принёс автору поистине мировую славу, был переведён на три десятка языков, издан миллионами экземпляров и экранизирован. Эта книга о том, как чувствует себя в большом городе человек, различающий десятки видов снега и льда и читающий следы на снегу как раскрытую книгу. О том как выглядит изнанка современного европейского общества — со всем его благополучием, неуверенностью, азартом и одиночеством — под пристальным, не допускающим неясностей, взглядом человека иной культуры.


Тишина

Действие нового романа Питера Хёга — автора хорошо знакомой русскому читателю «Смиллы и ее чувства снега» — происходит в сегодняшнем Копенгагене, вскоре после землетрясения. Знаменитый клоун и музыкант, почитатель Баха и игрок в покер, лишенный гражданства в родной стране, 42-летний Каспер Кроне наделен необыкновенным слухом: каждый человек звучит для него в определённой тональности. Звуковая перегруженность современного города и неустроенность собственной жизни заставляют Каспера постоянно стремиться к тишине — высокой, божественной тишине, практически исчезнувшей из окружающего мира.Однажды он застает у себя дома незваного гостя — девятилетнюю девочку, излучающую вокруг себя тишину, — дар, сродни его собственному…


Женщина и обезьяна

Питер Хёг (р. 1957) — самый знаменитый современный писатель Дании, а возможно, и Скандинавии; автор пяти книг, переведённых на три десятка языков мира.«Женщина и обезьяна» (1996) — его последний на сегодняшний день роман, в котором под беспощадный и иронический взгляд автора на этот раз попадают категории «животного» и «человеческого», — вероятно, напомнит читателю незабываемую «Смиллу и её чувство снега».


Условно пригодные

«Условно пригодные» (1993) — четвертый роман Питера Хёга (р. 1957), автора знаменитой «Смиллы и ее чувства снега» (1992).Трое одиноких детей из школы-интерната пытаются выяснить природу времени и раскрыть тайный заговор взрослых, нарушить ограничения и правила, направленные на подавление личности.


Темная сторона Хюгге

Единственная изданная в России антология современной датской прозы позволит вам убедиться, насколько высок уровень этой литературы, и прочувствовать, что такое истинно нордический стиль. Что же объединяет все эти – такие разные – тексты? С проницательностью и любовью к деталям, с экзистенциальной тревогой и вниманием к психологии, с тонким вкусом к мистике и приверженностью к жесткому натурализму, со всей самоиронией и летучей нежностью к миру 23 датских писателя свидетельствуют о любви, иллюзиях, утраченном прошлом, тяге к свету и саморазрушению, о балансировании на грани воды и воздуха, воды и кромки льда.


Дети смотрителей слонов

«Не знаю, кто сотворил вселенную. Но бывает, что в ней начинает не хватать элементарной заботы о тебе!»Новый (2010) роман знаменитого датского писателя, автора «Смиллы и её чувства снега», написан от лица 14-летнего мальчика, сына священника с острова Финё — самого благополучного уголка Дании.Но родители исчезают. Необходимо найти их прежде, чем их найдёт полиция. Помощи от взрослых ждать не приходится, союзники Питера в расследовании — сестра, брат и фокстерьер, если не считать графа Рикарда — потомственного аристократа и бывшего наркомана.


Рекомендуем почитать
Слоны могут играть в футбол

Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.


Плановый апокалипсис

В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".


Похвала сладострастию

Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».


Брошенная лодка

«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…


Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.