Твои зеленые глаза - [18]

— Я никогда ничего не планирую. Просто плыву по течению… и позволяю жизни преподносить мне сюрпризы.

Наверное, это говорит либо о моей невероятной непосредственности, либо о полной безответственности, подумала Софи.

— И она преподносит? — спросил Филипп.

Сегодня уж точно!

Ее взгляд задержался на его лице, но всего лишь на секунду, будто она боялась дольше смотреть ему в глаза. Боялась? Но почему?

— Да, но это не всегда приятные сюрпризы.

Филиппу удалось сохранить вежливо-внимательное выражение лица, когда у него мелькнула мысль: как бы она отнеслась к предложению забыть о кофе и отправиться с ним в постель? В подобных фантазиях ведь нет ничего необычного, когда дело касается женщины, которая вас привлекает. Но здесь не тот случай. С этой девушкой надо быть настороже…

Филипп прочистил горло, прежде чем заговорить, и зачем-то поправил манжеты рубашки, хотя они в этом не нуждались.

— Так чем вы собираетесь сейчас заняться?

— Сейчас? — Софи снова подняла на него глаза.

— Ну, не прямо сейчас. Вы же понимаете, о чем я. Будете снова искать работу?

— Сомневаюсь, что мне удастся ее найти.

— Вы всегда так пессимистичны?

Его громкий возглас заставил людей, сидящих за соседним столиком, удивленно обернуться. Но Филипп ответил им таким тяжелым взглядом, что они быстро потеряли к ним видимый интерес.

— Я не пессимистична, а реалистична, — сердито возразила Софи.

— Тогда почему бы вам не перестать убеждать себя, что вы никуда не годитесь. Какой-нибудь опыт работы у вас уже есть. Ведь вам… — он оценивающе посмотрел на нее, — двадцать три, двадцать четыре?

— Двадцать пять, — ответила Софи, поднося руку к горлу, к тому месту, где под кожей бился пульс. Не было ничего сексуального во взгляде мужчины, сидящего напротив, но ее тело, видимо, посчитало иначе.

Софи пришлось много поездить по Европе, ей оказывали знаки внимания и чувственные испанцы, и любвеобильные итальянцы, и романтично настроенные греки, но никогда еще никому не удавалось вызвать в ней подобную реакцию. Она могла совершенно спокойно смотреть на них, не терзаясь вопросом: каково это — когда тебя целуют эти губы и обнимают эти руки? Она не испытывала непреодолимого желания погрузить пальцы в их волосы, часто столь же темные и густые, как у Филиппа Маршана.

Ну чем он отличается от других?

Очевидно, все дело в ней. У нее серьезные гормональные нарушения.

— Двадцать пять — это уже сознательный возраст.

— Спасибо за то, что вы мне все разъяснили… Похоже, для меня все уже в прошлом.

Горькая ирония ее ответа не осталась незамеченной Филиппом.

— Едва ли последние несколько лет вы существовали в вакууме. Делали же вы что-нибудь?

Софи чувствовала, что ее все больше раздражает и сам разговор, и тот интерес, который Филипп Маршан проявляет к ее жизни.

— Я работала. И очень любила свою работу, — заявила она с некоторой гордостью.

Это было истинной правдой. Она наслаждалась, общаясь с детьми, пусть даже чужими.

— Не назвал бы ваш ответ исчерпывающим.

Софи раздраженно уставилась на Филиппа.

— Вы что, собираетесь давать мне советы и по карьерному росту? — Было нелепо даже предполагать, что человека, чья компания является одной из крупнейших во Франции, на самом деле интересуют скромные перспективы ее продвижения по служебной лестнице. — Зачем вам это надо? — добавила она с подозрением.

Уголки его циничного рта насмешливо приподнялись.

— Знаете, что мне в вас нравится? То, что вы всегда предполагаете в мужчине лучшее.

Тон, каким Филипп произнес это, заставил Софи с вызовом вздернуть подбородок.

— Предполагать в мужчине лучшее рискованно. Это может причинить девушке немало страданий.

Вспыхнувший в его глазах блеск понимания заставил ее пожалеть о своих словах.

— А вы не думаете, что я могу чувствовать в некоторой степени ответственность за то, что вы не получили работу?

Это было что-то новенькое. По собственному опыту она знала, что мужчина даже с ничтожной каплей ответственности сродни раритету.

— Вы? — изумилась Софи. — Но почему?

— Из-за меня вы опоздали.

— Ах это… — Она пожала плечами. — Ерунда. Я не получила бы этого места, даже если бы оказалась там вовремя. И дело не в недостатке самоуверенности или отсутствии амбиций. Я просто не хотела этой работы… тут вы были правы.

— Так чем вы занимались до этого?

Софи недовольно поморщилась. Неужели этот человек не оставит ее в покое!

— Я была няней. А теперь, если не возражаете, я пойду…

— Няней, — задумчиво протянул Филипп, словно не слыша ее последней фразы. — Довольно любопытно.

Софи замерла, озадаченная его явным интересом.

— Я провела с детьми очень много времени.

Филипп с удовольствием отметил, как смягчилось выражение ее лица, когда она говорила об этом.

— Похоже, вам нравилась работа. Вы любите детей?

— Ради всего святого, я… О Господи! — Ее исполненный ужаса взгляд был прикован к паре, которая только что появилась в дверях в дальнем конце зала. Софи сжалась на стуле в попытке спрятаться за Филиппом. — Не двигайтесь! — прошипела она.

— Я и не собирался, — ответил он. — Но мне показалось, что вы собрались уйти. Я рад, что вы передумали, но… но что вы делаете?

Было что-то настолько трогательно-детское в ее попытке чуть ли не залезть под стол, что Филиппу захотелось вдруг поцеловать ее. Перед ним снова была девочка со снимка, хотя и выглядящая не так беззаботно.