Твои герои, Ленинград - [4]
Викулин поднялся, чтобы уйти.
В серых глазах Викулина была печаль, и секретарь парткомиссии решил не отпускать его в таком настроении.
— Где были ранены? — спросил он, заметив на груди Никулина нашивки.
— Под деревней К., в боях против белофиннов.
— Когда ж это вы были там?
— Осенью прошлого года. Я прибыл в деревню К. по делам. Там наши тылы помещались. А финны как раз атаковали эту деревню.
— Так вы служили в Н-ском полку? — Козлов назвал номер полка.
— Точно так!
— И дело было в октябре?
— В октябре.
— Интересно… А ну, садитесь, рассказывайте дальше.
Викулин сел.
Я отложил дела и стал слушать.
— А дальше что ж? Собрал я бойцов — всех, кого мог. Там авторемонтная база стояла, оружейники, трофейная команда, несколько легко раненных — человек пятьдесят набралось. Ну, и заняли оборону на берегу пруда, перед деревней. Отбили лахтарей. Они откатились и давай обстреливать нас из минометов. Тут и получил я ранение. Потом пришла подмога. Старшин лейтенант, командовавший резервом полка, передал мне благодарность от командира части и сказал: «Идите, товарищ, в медсанбат…» Я пошёл… Вышел из деревни и вижу: стоит на дороге разбитая машина. Шофер — убит. И какой-то командир, кажется майор, раненный лежит на обочине дороги.
— Где же это было? У красного камня, под высохшей берёзой?
— Как раз у красного камня. Он там торчит, плоский, как памятник на могиле… А вы откуда знаете?
— Бывал В этих местах… А дальше?
— А дальше меня удивило, что вместо того, чтобы просить о помощи, раненый начал меня расспрашивать, что под деревней делается. Ну, я доложил ему в полной форме. Потом говорю: «Давайте помогу вам до медсанбата доползти». Медсанбат был недалеко в лесу. Помог я ему встать, и мы заковыляли. А финны, оказывается, пристрелялись к дороге. Стукнул снаряд неподалёку от нас. Я упал и дальше ничего не помню. Очнулся только в медсанбате…
— А кто тебя дотащил до медсанбата?
— Не знаю. Спрашивал — не добился!
— Это я тебя, товарищ Викулин, доставил в медсанбат. Сначала ты помогал мне, а потом я тебя тащил.
— Вот это встреча! — сказал я.
Но они не слышали моих слов. Они слишком были заняты друг другом, своей неожиданной встречей.
— Только ты тогда старшиной был? — продолжал Козлов.
— Старшиной… — ответил растерянно Викулин.
— А я тебя не узнал. Вижу, лейтенант, взрослый человек! А тогда совсем мальчиком выглядел…
— А у вас, товарищ майор, тогда всё лицо было в саже. От горевшей машины. Вот я и не узнал вас теперь.
Козлов был взволнован этой встречей. Он встал, прошёлся по землянке, потом остановился около Викулина и положил ему руку на плечо.
— Ты правильно решил. В разведку надо итти коммунистом. А третью рекомендацию я тебе дам! И знаю я тебя давно и в бою был с тобой…
— И то верно! — сказал я.
СЛИШКОМ СВЕТЛОЙ НОЧЬЮ
Что странного в том, что в течение одного и того же месяца на Ленинградском фронте произошли два случая одинаковых по обстоятельствам и исходу. После того, как были написаны эти строки об Ане Вороновой, мне рассказали историю сандружннницы Тамары Кононовой и её брата.
Волна горячего воздуха сбила Аню Воронову с ног. Комки мёрзлой земли засыпали её. Снежная пыль, поднятая разрывом снаряда, долго поблёскивала под лунным светом.
Аня Воронова стряхнула с себя землю и поползла дальше.
Где-то тут, как ей сказали, лежит раненый боец. Связисты, проходившие здесь, слышали протяжный стон из канавы у поваленного телеграфного столба.
Раненый красноармеец лежал на спине. Луна освещала его бледное лицо, его большие, полные тревоги глаза.
Аня узнала его сразу.
— Алексей, Лешенька! Что с тобой?
Она не могла открыть сумку. Пальцы дрожали и не находили застёжки.
— Аня? — спросил раненый.
Удивление чувствовалось только в голосе.
Лицо Алексея Воронова оставалось попрежнему напряжённым.
— Встретились. Полтора месяца… — прошептал раненый.
Аня сидела рядом, растерянная, беспомощная…
— На той стороне лежит комиссар. Он очень плох. Перебиты ноги. Возьми его. Потом придёшь за мной…
— Нет, Алешенька! Сначала тебя.
— Говорю, возьми комиссара. И мою винтовку. За мной потом. Я подожду… Одной тебе не взять меня. Прихвати кого с собой. Меня нельзя волочь. Живот…
— Ты много крови потерял, Лешенька. Не могу я оставить тебя…
Алексеи молчал. Его глаза, не мигая, смотрели на небо.
— Смотри, — сказал он неожиданно громко, с непонятной тревогой в голосе. — По небу плывёт облако, похожее на парусную лодку. Скоро доплывёт до луны и закроет её…
Аня не посмотрела на небо.
— Иди за комиссаром, — продолжал Алексей тихо и вяло. — Одной тебе не взять меня. У меня худо дело. Волочь нельзя. А комиссар, слышишь, стонет…
Аня поцеловала брата в лоб и переползла через канаву. Комиссар не стонал. Он лежал без сознания. Аня взвалила его на спину и поползла назад, по той стороне канавы.
Обратно, к брату, она бежала во весь рост, Санитар, которого она позвала на помощь, не поспевал за ней. Он прибежал к раненому тремя минутами позже.
Дружинница Аня Воронова лежала ничком на груди брата и рыдала.
Мороз крепчал. Ветер развеял облако, похожее на парусную лодку.
Луна светила слишком ярко для ночи.
Алексей Воронов был мёртв.
СТЕПНАЯ РОДИНА ГОРЦА
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Нада Крайгер — известная югославская писательница, автор многих книг, издававшихся в Югославии.Во время второй мировой войны — активный участник антифашистского Сопротивления. С начала войны и до 1944 года — член подпольной антифашистской организации в Любляне, а с 194.4 года — офицер связи между Главным штабом словенских партизан и советским командованием.В настоящее время живет и работает в Любляне.Нада Крайгер неоднократна по приглашению Союза писателей СССР посещала Советский Союз.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.