Твои фотографии - [9]

— Привет, сестричка, — сказала Сьюзан, — у тебя все нормально?

— Да, — ответила Элисон, — просто прихожу в себя после поездки в транспорте.

— Мы еще ничего не заказали. Я хотела, но Эдриан предложил подождать тебя.

— Спасибо, Эд, очень мило с твоей стороны.

— Вот видишь, — сказал Эдриан, подтолкнув Сьюзан локтем.

Сьюзан рассмеялась. К ним подошел официант и предложил взять у Элисон пальто. Та отдала пальто и села.

Французские мальчики и немецкие девочки

Ленни и Наоми Бентата были самыми давними друзьями Мартина. Хоть Наоми и пыталась поначалу быть милой с Клаудией, а Ленни даже был свидетелем на их свадьбе, почему-то им так и не удалось наладить с ней контакт. Мартин по этому поводу не слишком переживал, в глубине души он был даже рад, потому что предпочитал держать свою личную жизнь в тайне от жены.

Нетипично близкие для брата с сестрой, Ленни и Наоми воспитывались в еврейской семье, но уже давно прекратили афишировать свою религиозную принадлежность. Наоми была забавной маленькой блондинкой, а Ленни, видимо, слишком рано посмотрел фильм Дастина Хоффмана о своем тезке, и ему понадобилось несколько лет, чтобы избавиться от наигранных ужимок. И брат, и сестра работали на телевидении, Ленни — продюсером, а Наоми — ведущей, но со временем становилось все более очевидно, что, как бы ей ни хотелось, она вряд ли когда-либо достигнет популярности Сары Кокс или Зои Болл. Эта парочка была последним звеном, связывавшим Мартина с действительно беззаботной жизнью: эти двое никогда не женятся, не заведут детей и не перестанут ходить каждый день на всякие дурацкие тусовки — он на это очень надеялся. Большинство их приятелей были форменными шизиками, зато время, проведенное в их обществе, запоминалось ему на всю жизнь.

Он никогда прежде не встречался с Летицией, но слышал о ней кое-что от Наоми. Она была младше нее, Наоми недавно познакомилась с нею на работе и взяла под свое крылышко. Ленни говорил, что она очень сексуальна, но, впрочем, он говорил это о любой женщине.

Мартин поймал такси, сел на заднее сиденье и сказал водителю, куда ехать. Потом достал из кармана фотографию Джины. Она отложила ее в сторону, когда они жгли остальные, и протянула ему, выходя из гостиницы, — сентиментальность, характерная для нее, и приятный жест после неловкого вечера. Секс был замечателен (хоть Мартин и опасался, что выбранная Джиной фоновая музыка содержит скрытый намек на вновь охвативший ее кризис самооценки), но потом, к его изумлению, они оба расплакались, яростно сжимая друг друга в объятиях. Это спровоцировало Мартина на то, чтобы рассказать ей об одолевавших его нынче страхах — он поделился с ней тем, что боится потерять работу в «Форс». Он знал, что Джина ненавидит, когда кто-то жалуется на судьбу (если, конечно, этот «кто-то» не она сама), но все же распустил нюни и загрузил ее своими проблемами, потому что Клаудия, конечно, его даже слушать не станет. После такого позорного проявления слабости с его стороны Джина в считанные секунды оделась и спросила Мартина, не пора ли ему домой.

Такси подъехало к Фарингдон-Стейшн. Мартин расплатился и вышел, чтобы пройти остаток пути до бара пешком. Ему был необходим глоток свежего воздуха, чтобы проветрить голову и подготовиться к очередной порции общения. Шел дождь, он мимолетно поднял лицо вверх и ощутил скопившуюся за день усталость.

Неужели его еще расстроило и обещание Клаудии позвонить Клайву? Он считал позором то, что отношения жены с ее дружком были достоянием общественности, но, с другой стороны, он знал, что сейчас между ними точно ничего нет, а ее слова к тому же означали, что она не спуталась ни с кем другим.

Он зашел в бар. Почему-то ему казалось, что Летицию он должен сразу же узнать, и теперь, стоя среди множества незнакомых людей, он растерялся. В конце концов подошел к единственной женщине, сидевшей в одиночестве.

— Здравствуйте, — сказал он, — вы Летиция?

Та покачала головой.

— Летиция — это я, — услышал он голос за спиной. — А вы кто?

Он обернулся и увидел молодую брюнетку. Ее волосы были уложены на прямой пробор и спадали волной на левую щеку. У нее были тонко выщипанные брови и пухлые губы, изогнутые в уверенной улыбке. Как и большинство друзей Наоми, она была высокого роста, шикарно одета и не боялась собственной элегантности. На этом фоне было особенно странно увидеть рядом с нею мужчину, в котором моментально читался иностранный студент, пожаловавший в Лондон по обмену. Выглядел он довольно небрежно: жесткие, торчащие волосы, россыпь прыщей, скрывающая симпатичное в общем-то лицо, дешевые очки «Рэй-Бан», нацепленные задом-наперед так, что казалось, будто глаза у него на затылке, значок команды «Финикс» на джинсовой куртке, надетой поверх белой футболки, штаны с огромным количеством карманов, кроссовки «Нью Бэланс». Из-за усиков, красовавшихся у него на лице, Мартин решил, что он француз.

— Я — Мартин, — сообщил он Летиции, протягивая руку, — меня послала Наоми.

— Очень приятно, Мартин, а это Бенуа.

— Привет, — сказал Бенуа.

— Наоми будет ждать нас в галерее.

— Правда? Ясно. Тогда, думаю, можно не спешить. Хочешь чего-нибудь выпить?