Твои фотографии - [85]

— Правда?

— А зачем мне сочинять?

— Договорились, — сказала она и, когда он пожал ей руку, чтобы скрепить сделку, ощутила прилив жара.

Всю следующую неделю она думала о Фрэнке. Как щедро он делился добротой, не задумался впустить ее и накормить. И ни разу не спросил, что привело ее одну в кафе, в канун Нового года…

День, когда Изабел фотографировала Фрэнка, выдался обжигающе холодным. Перед уходом из дома она надела две пары джинсов и расчесывала волосы, пока те не заблестели.

Ресторан Фрэнка был на Западной Восемнадцатой улице. Сплошные окна и зелень. Внутри стояли полированные деревянные столы с цветами. На Фрэнке был белоснежный халат шеф-повара, в котором он выглядел старше и довольно забавно. Увидев ее, он улыбнулся.

— На улице холодновато, — заметил он. Сегодня он был бодр и искрился энергией, отчего оживилась и Изабел.

— Не важно! — заявила она. — Мы сделаем несколько снимков в интерьере и еще несколько — на улице. Не волнуйтесь, я работаю быстро.

Начав снимать его, она забыла, как нервничала вначале, и стала искать лучшее, самое естественное освещение, заставив его прислониться к окну. Запретила позировать со сложенными руками, как это делает большинство поваров.

— Говорите со мной, — велела она, глядя в объектив, и когда он начал рассказывать о своем детстве, шестерых братьях и сестрах, живших в крошечном городке штата Мичиган, о том, как сестра любила наряжать морскую свинку в кукольные одежды, Изабел стала нажимать спуск.

Она истратила десять катушек пленки. Заставила его стоять перед окном, на кухне, сидеть за столиком и позировать у стойки. Он ни разу не пожаловался. Не спросил, закончила ли она. Не намекнул, что правый профиль выгоднее смотрится. Делал все, как она просила.

— Все, — кивнула она наконец, вставая и потягиваясь.

— Прекрасно, — улыбнулся он. И хотя имел в виду, что рад завершению сеанса, при этом смотрел на нее. И на какую-то секунду, пока Изабел не вспомнила, кто она такая и может ли быть счастлива после того, что сделала, почувствовал, как мир блестит и переливается яркими красками.

20

Снова наступила весна, и Чарли просматривал счета. Газовая компания требовала денег. За закладную нужно было платить. Сэму пришло приглашение на празднование годовщины заведения с боулингом — это было просто прекрасно, поскольку отца беспокоило, что в свои десять лет мальчик очень одинок и не слишком любит водиться со сверстниками, как бы Чарли его ни уговаривал. Какие-то рекламные листки, еще приглашения и, наконец, простой серый конверт. Чарли с любопытством стал его рассматривать. Ему вдруг показалось, что это письмо от Изабел, но он тут же покачал головой. Она так давно не писала. Нет. Тот этап жизни закончен.

Он снова оглядел конверт. Адресован Эйприл. Судя по штемпелю, из Питсбурга, что немало удивило Чарли.

Он перевернул конверт.

Никакого имени. Никакого обратного адреса.

Пришлось разорвать конверт. В руки упал единственный листок белой бумаги с печатной «шапкой» сверху. Билл Троммер.

Написано тем же неряшливым почерком, что и адрес. Бумага казалась потертой, словно кто-то складывал ее, разворачивал и снова складывал, не решаясь отослать.

«Эйприл!

Я писал и переписывал это письмо тысячу раз и столько же рвал. Понятно, что рискую, посылая его. Нарушаю наши правила, но какое значение это имеет сейчас?

Может, ты простила меня.

А может, это я тебя прощаю.

Я любил тебя. Любил по-настоящему. И хотел одного: чтобы ты это знала.

Твой Билл».

Руки Чарли дрожали. Он перечитал письмо. Троммер. Билл Троммер. «Твой Билл».

Чарли потянулся к телефону и позвонил Хэнку Уильямсу, частному детективу.

— Вот как? — только и спросил тот, когда Чарли рассказал ему о письме.

— Не могли бы вы узнать поточнее?

— Полагаю, могу.

Осторожный тон Хэнка раздражал Чарли. Почему он не может схватиться за поручение? Впрочем… зачем ему Хэнк? У него есть имя. Можно позвонить в справочную и узнать номер телефона.

— Знаете, я передумал, — пробормотал Чарли.

— Прекрасно. Вы правильно делаете. Живите своей жизнью, — посоветовал Хэнк.

Повесив трубку, Чарли немедленно обратился в справочную и через минуту получил номер телефона и адрес Троммера.

Он боялся, что Билл не станет говорить с ним по телефону. Кроме того, Чарли хотел его видеть. Он попросит родителей приехать и посидеть с Сэмом, а сам отправится в Питсбург.

Родители Чарли были не в восторге от просьбы сына.

— Это всего на два дня, — пообещал Чарли. — У меня дела.

Он так легко лгал. Сказал, что должен ехать на конференцию строителей и будет звонить каждый вечер и каждое утро и не успеют они оглянуться, как он вернется.

Чарли сам не знал, сколько времени это займет. Скажем, две минуты. Билл может захлопнуть дверь перед его носом и отказаться выйти. Или разговорится и расскажет о той стороне жизни Эйприл, о существовании которой Чарли до сих пор не было известно. Ужаснее всего то, что Чарли не знал, какой из вариантов хуже.

— Почему мне нельзя с тобой? — спрашивал Сэм.

— Да там скука страшная. Все эти разговоры о сухой штукатурке. Подумай, как весело будет с бабушкой и дедушкой. Такая еда! Кино! Рестораны!

Сэм просиял. Но Чарли было нехорошо. С той минуты, как он узнал о Билле, в животе горело, словно он проглотил пачку зажженных спичек. Какое место занимал Билл в ее жизни? Судя по письму, их отношения закончились.