Твое счастье рядом - [15]

– Нет, Далила в дальнем стойле. Несколько дней назад у нее родился маленький симпатичный жеребенок, и она не принимает посетителей, за исключением меня, конечно.

– Вы разводите лошадей, арабских, я полагаю? – быстро спросила Габи.

– Да, но скорее для собственного удовольствия, чем ради денег. Это что-то вроде моего хобби.

Габи скорчила гримасу.

– Хобби богатого человека. Рори всегда говорит… – Она резко оборвала себя, и Луис вопросительно приподнял бровь.

– Рори? Ах да, это тот воспитанный молодой человек. Так что же он говорит?

Габи вначале смутилась, но затем холодно произнесла:

– О, только то, что разведение лошадей подобно закрытию банковского счета: и то, и другое приносит только убытки.

– Очень верное замечание… – А, Карлос!.. – Появился грум, которому Луис быстро сказал что-то по-испански, и тот поспешил в один из загонов, откуда вернулся с кепи для верховой езды и парой кожаных ботинок.

Габи тепло улыбнулась груму. Тот придержал стремя, и она забралась на лошадь, как ей показалось, весьма удачно. Луис натянул свое кепи и вскочил в седло. Это легкое грациозное движение заставило сердце Габи затрепетать. Было очевидно, что перед ней искусный наездник. Интересно, существует ли такое дело, которое этот мужчина делает плохо? Впрочем, не мужчина, а просто ее кузен. Ей следовало бы привыкнуть и даже в мыслях использовать именно это определение, хотя между ними и нет кровного родства.

Габи натянула поводья, с силой стиснув коленями гладкие бока лошади. Она подумала, что не вынесет позора, если свалится и упадет прямо в пыль, а эти глаза цвета олова будут смеяться над ее неловкостью. Когда Луис выехал со двора, она пришпорила свою кобылу и решительно последовала за ним.

– Гасиенда называется «Маргарита», вторым именем моей матери, Елены Маргариты. – Мысль об этом не давала Габи покоя со вчерашнего дня. – Значит, гасиенда названа в ее честь?

Лошади Габи и Луиса шли рядом по узкой дороге между двух белых изгородей, за которыми пасся скот.

– Нет, Маргарита – это имя ее матери. Она и Рамон приехали сюда из города более пятидесяти лет назад, после того как поженились. Тогда здесь был непроходимый лес, а затем вот… – Он указал в сторону горизонта, где на фоне неба возвышались голубовато-зеленые деревья. – Они вместе возделывали эту землю. Конечно, у деда есть деловая хватка, но и бабушка работала с ним бок о бок до самой смерти.

– Когда это произошло?

– Когда Елена была еще ребенком.

– А сколько лет было вашему отцу? – спросила Габи после некоторой паузы. Тон Луиса не располагал к общению, но она вдруг почувствовала, что ей нужно как можно больше узнать о своей семье, про которую она ничего не знала.

– Семь. – Голос Луиса был лишен какого-либо оттенка. – Она умерла от желтой лихорадки.

– О, я не знала.

Луис пристально посмотрел на нее.

– Елена тебе ничего об этом не говорила?

– Нет, ничего. Она никогда не упоминала о своей семье. – Габи прикусила губу. – Бедный дедушка. Потерять двух детей в совсем молодом возрасте. Удивительно, как он смог все это пережить.

– Не думаю, чтобы он смог когда-либо полностью с этим смириться. Но вы же видели его, он борец. Последние сорок лет посвятил своему имению и сделал его таким, каким вы видите его сейчас.

– Сельское хозяйство – ваше семейное дело?

Луис пожал плечами.

– За последние несколько лет, после того как он с большой неохотой, конечно, передал мне дела, я вкладывал деньги в разные отрасли: в бокситные месторождения, в издательское дело – мы купили несколько газетных и журнальных концернов в Латинской Америке и Соединенных Штатах. Ну и в недвижимость, конечно.

– Конечно. Отсюда и ваша дружба с Питером Троятом, моим домовладельцем, – натянуто произнесла Габи.

– Верно. – Луис спокойно посмотрел на нее. И поскольку они проезжали мимо группы мужчин, грузивших сахарный тростник на тракторный прицеп, он придержал лошадь и перекинулся с рабочими несколькими словами.

После того как они тронулись дальше, Габи спросила:

– Что они вам сказали?

– Похоже, хороший урожай. – Он резко повернулся в седле. – Почему ваша мать не научила вас испанскому?

– Точно не знаю, – уклончиво ответила Габи, – думаю, что после дедушкиного письма она решила порвать со своей семьей и поэтому никогда не говорила по-испански, даже со мной. Она порвала со своим прошлым.

– Но вы ведь все-таки собирались восстановить эти связи.

Габи сначала покраснела, потом побледнела, причем не столько от самих слов, сколько от тона, которым они были произнесены.

– Что вы имеете в виду?

– Я думаю, это очевидно. – Он улыбнулся неприятной улыбкой. – Вы – честолюбивая молодая женщина, достигшая в своем деле успеха. Но, безусловно, крупное финансовое вливание наличными вам бы не повредило?

Руки Габи так крепко сжали поводья, что они врезались в ее ладони.

– Позвольте мне вам сказать…

– Нет, это вы позвольте мне вам сказать. У меня много планов относительно имения «Маргарита». Но в эти планы не входит сооружение массажных кабинетов для утомленных бизнесменов.

– Да как вы смеете?! – Лошадь Габи мотнула головой и метнулась в сторону, словно разделяя негодование своей хозяйки. С трудом справившись с лошадью, Габи продолжила независимым тоном: – Как вам хорошо известно, я не принадлежу к массажисткам подобного рода. У меня вполне респектабельная клиника.