Тверской гость - [51]
— С боярином на Русь?
— На Русь? Не… Нам с тобой Русь заказана. Нищим быть не хочу, помирать под кнутом — не для того жил я… Нет, не на Русь. За море.
Копылов только рукой махнул.
— С Али? А наторгуешь ли? Да вернешься ль? Говорю ведь — ждут меня!
— Меня тоже… ждут… — поглядел в глаза товарищу Никитин, и Копылов понял, о ком он говорит. — Ты сам мои думы знаешь. Хотелось и мне в Тверь поскорее. Но как приду, с чем? Да если Кашин и простит, все равно доли не будет. В долг уж не дадут — не подо что. Так велишь мне в холопы идти иль в монастырь? На Оленину беду со стороны глядеть да пальцы грызть? Опять перед каждым шапку ломить? Не хочу! Не стану!
Копылов впервые увидел Никитина таким. Знал, что и смел он и скор на решения, видел его в бою, но такого взбешенного лица ни разу еще у Афанасия не было. Подбородок выдался, скулы ходят, глаза — как будто самого заклятого врага выцелил.
Никитин рванул ворот халата.
— Должна доля каждому человеку быть! На Руси не нашел — поищу за морем. Али! Что Али? Он мне на первых порах поможет. Я дальше пойду. В Индию.
Копылов не сразу нашелся, что ответить. Потом забормотал, отводя глаза:
— Бог с тобой! Афоня! Друг! Не ведаешь, что говоришь…
— Сиди, — твердо ответил Никитин. — И не отводи глаза. Я в своем уме. Не рехнулся. Тебя что, Индия испугала? А ты что знаешь про нее? А? Сказки слыхал? А я не токмо слыхал — читал. Но ведь везут товары оттуда? Не помирают? Нет, не помирают. Только через двадцать рук продают, и пока товар до нас дойдет, он золота дороже. Да. И какие бы сказки ни писали и ни сказывали — одно все твердят: страна дивная. Все есть. Я вот с Али говорил, с другими тезиками. До Твери не ближе, чем до Индии. У них в Мазендаране купцы встречаются, которые почти до самой Индии доходили, с индийскими народами торговали. Море переплыть оставалось. Ну, я перед морем не остановлюсь. И разумею: если индийцы обычный товар берут, то пугаться их нечего. Такие же люди, как мы.
Копылов растерянно помаргивал, открывал рот, чтобы вставить слово, но Никитин говорить не давал:
— Молчи!.. Вот, скажи, знал ты шемаханцев раньше? Нет, не знал. Опасался к ним идти? Было такое. Ну и что? Люди как люди. Есть хорошие вроде Юсуфа, есть сволочь вроде Магомедки… Думаю, и Индия такова.
— Да ты всерьез, что ли? — улучил, наконец, миг Копылов.
— Всерьез. И скажу еще: кроме как туда, некуда нам идти больше. Всем рискнуть, а еще раз удачи попытать. А уж коли повезет — в первые люди выйдешь. Забудешь, как другим кланяться.
— Боже, боже! На кой дьявол тебе Индия сдалась?.. Ну, не хочешь на Русь идти, тут как-нибудь приторгуй. Зачем же сразу — в Индию. И дорог туда нет… И даль… Да и есть ли она, Индия-то?.. А, Афанасий… Или ты мне голову морочишь?
Серега испытующе заглядывал в никитинское лицо.
— Эх-ма! — поднялся Афанасий. — Вижу, не укладывается ничего в голове твоей. Пошли.
— Когда ты хоть надумал про тую Индию? — растерянно спросил Копылов.
— Давно надумал! — спокойно ответил Никитин. — Больно много слышу про нее. Повидать захотелось!
— Говоришь так, будто в рыбную слободу собрался.
Никитин поглядел на Копылова сверху вниз:
— Не все ж возле дома топтаться! Одному и в слободу от посада — далеко, другому и в Индию — близко. Идем со мной. Доберемся.
— Помилуй тебя господь, Афанасий. Москвичи за Хвалынь боятся, а ты…
…Когда это было? Неужели так недавно? Да, недавно. И вот последняя ночь вместе. Завтра расставанье. Весь путь из Койтула, все часы в Дербенте и потом, когда ушли из Дербента в Баку, Копылов не отставал от Никитина. Тот видел беспокойство товарища и то посмеивался, то сердился.
В этом отчаянном положении, когда никакого выхода не находилось, мысль о походе в Индию, как ни странно, окончательно укрепилась в Никитине.
Было так. В ожидании поездки к шаху Никитин забрел как-то в верхний город. Он шел один по дербентскому базару мимо липких груд винограда и мушмулы, мимо мехов с вином и холодной водой, мимо торговцев брынзой и сладостями, пробирался в ряды с коврами. Денег не было, но его влек обычный интерес к чужому месту, к заморским работам.
Ковры были красивы и дешевы. Привези на Русь два-три ковра глубоких, удивительных узоров — и ты богат.
Как удавалось тутошним мастерам такое сплетение ниток, такие рисунки? Где брали они такие дивные краски?
Никитина поразил среди прочих ковров один — огромный, алого цвета, с черными, белыми и синими узорами, прихотливо переходившими друг в друга так, что глаз, остановившийся на них, уже не мог оторваться и лишь покорно следовал за изогнутыми линиями.
Ковер покупали. Невзрачный мулла, скрестив руки на впалом животе, торговался со смуглым купцом, сбивая цену.
Купец вспотел, отстаивая свою выгоду. Но мулла знал, что купцу деваться некуда. Обижать духовное лицо он не посмеет, неприятного покупателя не прогонит. И мулла настойчиво гнул свое.
— Эй, купец, отдай ему, пока даром не взял! — крикнул какой-то насмешник.
— Купи благодеянием лишний поцелуй гурии! — советовал другой.
Обступившие муллу и купца ротозеи хохотали.
— Почем продаешь? — подмигнув тезику, раздвинул толпу Никитин.
Рядом с черными невысокими горцами он выглядел гигантом. Его не стоило отталкивать.
Настоящий том содержит в себе произведения разных авторов посвящённые работе органов госбезопасности и разведки СССР в разное время исторической действительности. Содержание: 1. Леонид Николаев: Феникс 2. Эдуард Арбенов: Берлинское кольцо 3. Евгений Воробьев: Земля, до востребования Том 1 4. Евгений Воробьев: Земля, до восстребования Том 2 5. Юрий Михайлович Корольков: Кио ку мицу. Том 1 6. Юрий Михайлович Корольков: Кио ку мицу. Том 2 7. Николай Сергеевич Атаров: Смерть под псевдонимом 8.
Фашистской диктатуре с самого начала приходилось бороться не только с внешними противниками, но и с внутренним сопротивлением настоящих патриотов своей страны. Одной из них была замечательная женщина и отважная разведчица Ильза Штёбе. Работая в лаборатории одного из крупнейших военных химических концернов в Дрездене, она неоднократно передавала ценнейшие сведения через своих добровольных помощников советской разведке. Ильза Штёбе была схвачена гестапо по доносу а казнена в декабре 1942 года - в канун разгрома гитлеровской армии под Сталинградом.Этой героической женщине посвящен роман известного писателя Владимира Сергеевича Прибыткова «Завещаю вам жизнь».
Приключенческая повесть о борьбе советских партизан и разведчиков с немецко-фашистскими войсками и спецслужбами в годы Великой Отечественной войны на оккупированной врагом территории.
Биография гениального русского художника Андрея Рублева — это почти белое пятно на карте истории русской культуры XIV–XV веков. И никогда ни один исследователь не прорисует эти белые места, так как источники не сохранили жизнеописания создателя знаменитой «Троицы», а время не пощадило многие великолепные иконостасы, величественные стенные росписи.Писатель, взявшийся за создание художественной биографии Рублева, имел право домыслить те факты, о которых молчат источники.Книга В. Прибыткова не роман и даже не историческая повесть.
Иван Фёдоров — великий русский просветитель, человек, основавший первые типографии в России и на Украине. В 1564 году в Москве Фёдоров совместно с Петром Мстиславцем выпустил первую русскую датированную печатную книгу — «Апостол». Перебравшись во Львов, Фёдоров основал первую на территории Украины типографию и в 1574 году выпустил «Апостол», в котором впервые появилась издательская марка Ивана Фёдорова. В том же году он издал «Азбуку» — первый печатный русский учебник, сыгравший колоссальную роль в становлении отечественной педагогики.
Звукозапись, радио, телевидение и массовое распространение преобразили облик музыки куда радикальнее, чем отдельные композиторы и исполнители. Общественный запрос и культурные реалии времени ставили перед разными направлениями одни и те же проблемы, на которые они реагировали и отвечали по-разному, закаляя свою идентичность. В основу настоящей книги положен цикл лекций, прочитанных Артёмом Рондаревым в Высшей школе экономики в рамках курса о современной музыке, где он смог описать весь спектр основных жанров, течений и стилей XX века: от академического авангарда до джаза, рок-н-ролла, хип-хопа и электронной музыки.
Как жили и работали, что ели, чем лечились, на чем ездили, что носили и как развлекались обычные англичане много лет назад? Авторитетный британский историк отправляется в путешествие по драматической эпохе, представленной периодом от коронации Генриха VII до смерти Елизаветы I. Опираясь как на солидные документальные источники, так и на собственный опыт реконструкции исторических условий, автор знакомит с многочисленными аспектами повседневной жизни в XVI веке — от гигиенических процедур до особенностей питания, от занятий, связанных с тяжелым физическим трудом, до проблем образования и воспитания и многих других.
Полу-сказка – полу-повесть с Интернетом и гонцом, с полу-шуточным началом и трагическим концом. Сказание о жизни, текущей в двух разных пластах времени, о земной любви и неземном запрете,о мудрой старости и безумной прыти, о мужском достоинстве и женском терпении. К удивлению автора придуманные им герои часто спорили с ним, а иногда даже водили его пером, тогда-то и потекла в ковши и братины хмельная бражка, сбросила с себя одежды прекрасная боярыня и обагрились кровью меч, кинжал и топор.
Беседа императора Константина и патриарха об истоках христианства, где Иисус – продолжатель учения пророка Махавиры. Что означает очистительная жертва Иисуса и его вознесение? Принципы миссионерства от Марии Назаретянки и от Марии Магдалены. Эксперимент князя Буса Белояра и отца Григориса по выводу христианства из сектантства на основе скифской культуры. Реформа Константина Великого.
Принятое Гитлером решение о проведении операций германскими вооруженными силами не являлось необратимым, однако механизм подготовки вермахта к боевым действиям «запускался» сразу же, как только «фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами решил». Складывалась парадоксальная ситуация, когда командование вермахта приступало к развертыванию войск в соответствии с принятыми директивами, однако само проведение этих операций, равно как и сроки их проведения (которые не всегда завершались их осуществлением), определялись единолично Гитлером. Неадекватное восприятие командованием вермахта даты начала операции «Барбаросса» – в то время, когда такая дата не была еще обозначена Гитлером – перенос сроков начала операции, вернее готовности к ее проведению, все это приводило к разнобою в докладываемых разведкой датах.
После Октябрьской революции 1917 года верховным законодательным органом РСФСР стал ВЦИК – Всероссийский центральный исполнительный комитет, который давал общее направление деятельности правительства и всех органов власти. С образованием СССР в 1922 году был создан Центральный исполнительный комитет – сначала однопалатный, а с 1924 года – двухпалатный высший орган госвласти в период между Всесоюзными съездами Советов. Он имел широкие полномочия в экономической области, в утверждение госбюджета, ратификации международных договоров и т. д.