Твердость характера. Как развить в себе главное качество успешных людей - [58]

Я крепко сжала челюсти и твердым шагом направилась к секретарю факультета. Я решила, что не только останусь в группе по нейробиологии, но возьму этот предмет в качестве специализации.

Тот день был для меня серьезным вызовом. Я могла подумать: «Ах, какая же я идиотка! Ничего у меня не получается!» И спокойно бросить курс. Но я не теряла надежды и не сдавалась. Я решила: «Нет, я не брошу! Я смогу со всем этим разобраться!»

До конца того семестра я не только старалась сама, но брала дополнительные уроки. Я просила преподавателя дать мне дополнительные задания. Я тренировалась, решая сложные задачи и поставив себе четкий дедлайн, чтобы подготовить себя к экзамену. Я понимала, что неизбежно буду волноваться на экзамене, поэтому решила выучить все, что должна была знать по программе. И когда пришло время сдавать экзамен, он показался мне таким невообразимо легким, словно я сама придумала его вопросы.

Я сдала на «отлично». В среднем по окончании учебы за нейробиологию у меня получилась «четверка». Это была самая низкая оценка в моем дипломе, но именно ею я гордилась больше всех остальных.

* * *

Когда я мучилась с нейробиологией, я даже и представить не могла, что неосознанно оказалась в ситуации известного психологического эксперимента.

Это был 1964 год. Два аспиранта, готовившиеся защищать докторскую, Мартин Селигман и Стив Майер, сидят в лаборатории и наблюдают, как собака в клетке получает электрические разряды в подушечки задних лап. Разряды происходят совершенно непредсказуемо и без предупреждения. Если собака ничего не делает, то разряд длится пять секунд, но если животное ткнется носом в стоящую в клетке панель, то разряды становятся короче.

В клетке рядом сидит другая собака. Она получает электрические разряды в то же самое время и точно такой же продолжительности, но у нее в клетке нет панели, с помощью которой можно сделать разряды короче. Только первая собака в состоянии контролировать продолжительность электрического разряда. В общей сложности собаки получают по 64 разряда, после чего их уводят и в клетки сажают новых животных.

На следующий день собак по одной сажают в другую клетку под названием «шаттл-бокс». В середине этой клетки стоит низкая перегородка, которую собака может перепрыгнуть. Раздается громкий звук, предвещающий электрический разряд. Этот звук раздается из-под пола в той части клетки, где находится собака. Практически все собаки, которые до этого контролировали продолжительность электрического разряда, постепенно понимают, что им надо перепрыгнуть через перегородку в клетке, чтобы оказаться в безопасности. А две трети собак, которые ранее никак не могли повлиять на продолжительность разряда, ложатся на пол клетки, скулят и покорно ждут, когда их пытка закончится.

Этот эксперимент показал, что не страдание приводит к ощущению безнадежности. Ощущение безнадежности возникает только тогда, когда мы считаем, что не в состоянии контролировать страдание.

Спустя много лет после того эксперимента и после моих неудач с нейробиологией в колледже я сидела в маленьком кабинете, расположенном рядом с кабинетом Мартина Селигмана и читала о его эксперименте – о выученной, или приобретенной, беспомощности. Я увидела параллели между своей жизнью и этим экспериментом.

От первых неудач во время тестов по нейробиологии мне было очень больно. Я старалась, как могла, выровнять ситуацию, но в середине семестра меня опять ждало большое разочарование. До конца семестра я находилась в «шаттл-боксе». Могла ли я после двух неудач и ощущения беспомощности решить, что мне не изменить ситуацию? Вполне логично предположить, что после двух провалов должен последовать третий.

Или я, подобно некоторым собакам, несмотря на боль, должна была с честью выдержать испытание? Могла ли я вспомнить, как побеждала раньше, и это придало бы мне новых сил? Я повела себя как треть собак в эксперименте Мартина и Стива. Я встала, отряхнулась и бросилась в бой.

* * *

После эксперимента 1964 г. был проведен ряд исследований, показавших, что страдания, источник которых мы не в состоянии контролировать, неизбежно приводят к клинической депрессии, включая потерю аппетита и сна, снижение физической активности и проблемы с вниманием.

Когда Мартин со Стивом предположили, что и животные, и люди могут понять, что они не беспомощны, многие их коллеги сочли эту теорию абсурдной. В то время мало кто верил, что у собак могут быть мысли и понимание ситуации, способные влиять на их поведение. Более того, очень немногие психологи-бихевиористы соглашались, что мысли людей способны влиять на их поведение. Тогда считалось, что все живые существа просто механически реагируют на наказания или поощрения[26].

Однако после массы экспериментов научное сообщество смогло убедиться, что это не так.

Мартин Селигман начал изучать выученную, или приобретенную, беспомощность и пришел к выводу, что существует диаметрально противоположное явление – то, что он сам позже назвал выученным, или приобретенным, оптимизмом. Две трети собак испытывали шок, который не могли контролировать, и перестали что-либо делать, чтобы остановить боль. Но одна треть животных, несмотря на боль, продолжала бороться, чтобы положить конец страданиям.