Твердая порода - [43]

— У тебя железная логика! Бери, только не насовсем. — Фазыл вдруг опомнился. — Постой, беглянка, постой, а где сама будешь спать? Ты вообще-то думаешь возвращаться?

— Соскучишься — сам приедешь, — улыбнулась Райса. — Долго я бегала за тобой, прошло твое время…

Появилась и кушетка. Хотя у Мутгарая, кроме пилы и топора, других инструментов не было, мастер есть мастер: из досок он сколотил очень удобную лежанку.

Вот так потихонечку и оборудовала Райса медпункт. В районной аптеке закупила нужные лекарства и инструменты, даже на дверях написала «Язтургайский медпункт», однако никто еще порога этого медицинского учреждения не переступал.

— Неужто в Язтургае люди совсем не болеют? — все удивлялась Райса. — Что же это получается? Неужели так и придется сидеть сложа руки и ни за что получать зарплату?

Дело дошло до того, что Райса втайне стала желать людям болезней, — вот ведь до чего может довести профессиональный эгоизм. Вскоре, однако, стало ясно, что и в Язтургае живут не бессмертные, не ангелы, тут, как везде, заболевали дети, есть и больные с застарелыми недугами, и женщины, как всюду, рожали. Только язтургайцы не привыкли обращаться в «медпункт», обходились сомнительной помощью старух-знахарок. Как в старину, роженицы звали повивальных бабок, а если на свет появлялся мальчик, то потом приглашали деревенского мастера по обрезанию — суннатчи.

Райса сходила к одной из бабушек-знахарок, чтобы узнать, какие болезни, чем и какими способами она лечит. На нарах сидела и перебирала четки высохшая горбатая старуха. Самое меньшее ей было лет восемьдесят. Заметно недослышала, плохо видела, туго соображала, но когда пошли расспросы, знахарка на удивление охотно поделилась своим опытом врачевания.

Под матичным бревном, на стенах, над окнами и на полках сушились различные травы и коренья. Там были подорожник, крапива, ромашка, чертополох, корни чемерицы, папоротника, цветы девясила. Оказывается, бабка рекомендовала больным настой этих трав и кореньев. «Очень полезны бывают полынь и мятник», — сообщила старуха. Травы использовались против простуды, прикладывались к нарывам и ранам. Главная разница рецептуры состояла в том, что старуха заговаривала свои снадобья, и в каждом отдельном случае, в зависимости от хворостей, лечебные слова в душу ей закладывал сам аллах.

Райса не отрицала полезности многих трав, но колдовской шепоток старухи ее просто смешил. Потом она обратила внимание на черную кошку с белыми усами, лежащую на коленях старухи. Оказывается, в тяжелых случаях старуха полоскала в плошке кончик кошачьего хвоста и эту воду давала больному. «Помогает ли, спрашиваешь? Еще как! Болезнь тут же будто живой рукой снимает!»

Зашла Райса и к суннатчи. Это был чернобородый и черноусый здоровяк, этакий полнокровный дядя лет под шестьдесят. Увидев Райсу в белом халате, встретил ее, как коллегу, поздоровался обеими руками, вежливо попросил сесть и приказал жене готовить чай. Расставляя чашки, раскладывая ложечки, приговаривал:

— Очень рад, очень разумно. Нужна, очень нужна нашему селу медицина. Ничего не поделаешь, теперь век науки. — Потом вдруг предложил: — Вы, наверно, и сунну возьмете на себя?

— Обрезания больше не будет, дед.

— Не будет? А что будет? Может, медицина открыла что-то новое?

— Сунна ликвидируется!

— Этому не верю, дохтур, клянусь аллахом, не верю! Во-первых, мусульманину обрезание положено, во-вторых, что скажет народ. Его мнение надо знать! В нашей стране демократия! Как говорится, свобода личности и вероисповедания…

Говорливый дядя рассердил Райсу:

— С сегодняшнего дня вы прекращаете свою деятельность. Я этого требую!

— И-и, дохтур, дохтур! — засмеялся суннатчи. — Я бы с радостью прекратил, да народ просит. Даже приезжают на подводах и машинах! А мне что? Раз просят, не могу отказать.

— Больше не поедете! — строго предупредила Райса.

— Постараемся. Только ведь, дохтур, не всегда по-нашему получается — народ, он сильнее.

Старик вышел провожать Райсу. Когда дошли до воротной нагнулся к уху Райсы и прошептал: «Может, разделим село, а? Каждому своя махалла, — вы возьмете верхнюю часть Язтургая, я согласен на нижнюю».

Райса не поняла, сказал это старик серьезно или издевался. Она молча повернулась и зашагала по улице не оглядываясь. Нет, так нельзя, нужно собрать население, разъяснить, как опасен этот обряд для жизни младенца. Сколько гибло их от острого воспаления и даже заражения крови…

«Заодно повидать и повивальную бабку», — решила Райса и, расспрашивая людей, направилась в нижнюю часть села, ближе к реке…

Райса знала и акушерские методы деревенских старух. Но что оставалось делать роженице, если в селе не было акушерки? Только обращаться к опыту старших. Кто из женщин благополучно рожал — хорошо, спасибо бабке-повитухе, кто не мог — значит, аллах так хотел. Райсе предстояло взять акушерство в свои руки.

У повитухи Райса хотела узнать, сколько было на селе рожениц за последние пять лет, число погибших младенцев и смертей от родов, потому что в сельсовете она таких данных не нашла. Эти сведения ей были нужны для предстоящей лекции.

— Откуда знать обо всем этом? — сказала басом повивалка, жалуясь на память. — За свою жизнь я приняла несчетное количество детей! — И тут же похвастала гордо, будто сама всех их родила: — Первые мои дети уже сами стали отцами. Кто агронум, кто, как и ты, дохтур, есть и офицеры, дай бог им здоровья. Один даже генерал. Стоит только им приехать в отпуск — все идут к бабке… Быть повитухой — это очень святое дело, дочка…